Мино Милани - Страна огромных следов

И тогда я понял, что вот тут-то все и начинается, и успех нашего предприятия зависят от того, что я сейчас сделаю.

Я шагнул вперед:

— Отойди, — предупредил я. Негр не шелохнулся, бесстрастно глядя на меня. — Это ты рылся в моих вещах, да? — спросил я с угрозой. Глаза его по-прежнему ничего не выражали. Мне не оставалось другого, как…

И я сделал это самым стремительным образом — влепил ему увесистый апперкот. Голова негра откинулась назад, но он словно не ощутил удара, тотчас принял боевую стойку, подогнул колени и, выбросив вперед кулаки, с глухим рычанием кинулся на меня. Я нырком уклонялся от него и отпрыгнул в сторону. Он проскочил мимо меня и напоролся на стол. Опрокинув стол, я оказался верхом на негре и ударил его второй раз, уже лежащего. Это был удар от души, я вложил в него всю свою силу. Но мой противник, похоже, еще не оценил его. Он тряхнул головой и поднялся с пола, отер окровавленные губы и скрючил пальцы так, словно это были когти.

Пока я готовился к защите, он нанес мне ответный удар. Я попытался парировать его левой рукой, но не успех и получил мощный апперкот в подбородок. На какой-то миг в глазах потемнело, но длилось это недолго, и я устремился к противнику справа, целясь в грудь. Он мгновенно парировал мой удар и ответил целой серией выпадов, которые я с трудом отразил.

Пока я пятился назад, выискивая, куда бы получше ударить, он неожиданно набросился на меня, схватил за плечи, повалил на пол и придавил всем свояк весом. Я почувствовал, как железные клещи стиснули мое горло. Мне казалось, что вот-вот моя голова лопнет. Я понял: еще несколько секунд, и потеряю сознание…

Сделав неимоверное усилие, я рванулся, резким движением сбросил его и постарался ухватить за запястья. Мне удалось это, я с ожесточением скрутил его руки, и он разжал пальцы. Горло мое пылало. Тут негр резко наклонил голову и ударил мне в лицо своим твердокаменным лбом. Рот мой тотчас же наполнился кровью. Это привело меня в ярость, потому что я понял — следующие такие выпады мне не выдержать, я останусь без носа и без зубов… Я отпустил его запястья, ударил прямо в лицо и в то же время согнул ногу в колене и подтянул ее к своему животу. Он снова попытался ухватить меня за горло и наконец сдавил его с торжествующим криком, но в этот момент я со всей силы ударил его ногой в солнечное сплетение. Негр оторвался от меня. Я еще раз двинул его, он отлетел назад, размахивая огромными руками, врезался в стену и посмотрел на меня испуганно и изумленно. Но я не дал ему опомниться. Схватив подвернувшийся под руку стул, я обрушил его на голову негра. Он со стоном рухнул на пол, дернулся пару раз и замер, видимо, потеряв сознание.

Тогда я повернулся к людям, которые собрались у стойки, и перевел дыхание.

— Скажите комиссару, — велел я глухим голосом, — что в следующий раз я буду действовать не кулаками, а вот этим, — и достал из кармана П-38, помахал им и засунул за пояс. — Дег, — я набрал в легкие воздух, — пойдем, дорогой, отсюда… — Я чувствовал, что если не выйду на воздух, рухну без чувств. А они не должны были видеть мою слабость.

Мы вышли на улицу. Дет поддерживал меня за руку. Шатаясь и силясь удержаться на ногах, я широко открыл рот, жадно вдыхая влажный воздух джунглей Я чувствовал, как болят все мои мускулы. Губы вспухли и онемели. Я приложил ко рту платок, чтобы проверить, все ли зубы на месте. Дег испугался:

— Мартин, вы…

Я прервал его:

— Да, знаю, на меня жалко смотреть. Пойдем отсюда, Дег.

Я шел, ничего не видя перед собой, в ушах звенело. Я держался за Дега. Ночная прохлада была липкой и противной. Нас окружала сплошная тьма — нигде никакого огонька, только на пароходе мигала слабосильная лампочка. Бледно светила луна. Я почувствовал смертельную усталость. Но дело было не только в этом.

Дег подвел меня к груде досок в нескольких шагах от бормочущей реки. Я сел и некоторое время приходил в себя, ожидая, пока утихнет боль. На это понадобилось, наверное, четверть часа.

Отдышавшись, я сказал:

— Дег, я был чемпионом по боксу в среднем весе, в университете…

— Я понял это, Мартин. И вы победили этого негра.

— Я не о том, глупый? Просто я хочу сказать, что неплохо разбираюсь в боксе… Так вот, этот негр умеет драться, удар у него поставлен. Словом, свое дело знает. А это значит, — добавил я, передохнув, — что он не дикарь. Ни один местный дикарь не смог бы так драться… Спорю, что это американский негр, Дег.

— Американский негр? Из Соединенных Штатов? Вы хотите сказать?..

— Да.

— Но в таком случае, Мартин…

— Вот в том-то все и дело, — ответил я. Рядом текла река, и мы молча смотрели на воду. Матовый свет луны серебряными полосками отражался в ней. Джунгли, обступившие нас со всех сторон, грозно дышали.

— Вернемся, Мартин, — озабоченно предложил Дег, — вам надо полечить губы.

Он был прав. Но я возразил:

— Нет, подождем еще немного. Комиссар должен узнать, что мы здесь, одни, словно непослушные мальчишки… Знаешь, Дег, — добавил я, с трудом выговаривая слова, — эта командировка начинает интриговать меня…

Глава 6. СЕКРЕТ В МАРАГУА

На следующее утро я проснулся с пылающей головой и с невероятно распухшей губой. Дег уже встал и брился. Он испуганно посмотрел на меня:

— Вы сегодня очень плохо спали, Мартин, говорили во сне

— Надеюсь, я не наговорил никаких глупостей, дорогой Дег.

— Не в том дело. Мне кажется, мы попали в беду, и поэтому

— Самодуры нравятся мне намного меньше любой беды, — прервал я его. — Поначалу, — продолжал я, вставая и разглядывая синяки, — попытаюсь привести в порядок лицо. Потом пойдем побеседуем с комиссаром.

Через полчаса мы вышли из гостиницы. Утро было сырым и душным. Над рекой висел белесый туман. Теперь, при дневном свете, Марагуа выглядел еще более жалким и убогим, а местные жители еще пришибленнее. Мы побродили по городу, и странное дело — никто не обращал на нас внимания. Только несколько босяков-мальчишек следовали за нами, бормоча что-то жалостливое и протягивая к нам ладони. Перед церковью, давно уже заброшенной, мы обнаружили жалкий безмолвный индейский рынок. На главной площади, почти заросшей тропическими растениями, медленно ползали какие-то черные насекомые, а люди казались онемевшими марионетками среди странных, потусторонних декораций. Из окон многих домов свисали, спускаясь до земли, лианы с крупными мясистыми цветами. На стенах домов, обожженных солнцем и изъеденных сыростью, можно было еще различить какие-то выцветшие надписи, вывески магазинов или винных погребов. Это были поблекшие следы давней, минувшей жизни. Джунгли вернули себе то, что люди пытались у них отнять.