Фред Хойл - Андромеда

— Но ведь они не знают, что это такое.

— А вы знаете? Флеминг кивнул и улыбнулся. Уотлинг выпрямился даже больше обычного.

— Вы хотите сказать, что расшифровали сигналы?

— Я хочу сказать: мне известно, что это такое.

— Вы рассчитываете, что мы вам поверим? Осборн явно не верил. Уотлинг — тем более. Но Рейнхарт заколебался.

— Что же это, Джон?

— А тогда меня оставят?

— Ну, так что же это? Флеминг ухмыльнулся.

— Это набор «сделай сам», и его передали не человекоподобные существа. Я готов доказать это. — И он принялся вытаскивать из портфеля бумаги.

Глава 3. Часть 1

Новый институт электроники помещался на старинной городской площади, превратившейся теперь в обыкновенный двор, окруженный высокими зданиями из стекла и бетона, с мозаичными фасадами. Несколько этажей института были заняты различного рода вычислительной техникой. После интенсивных неофициальных переговоров Рейнхарту удалось выхлопотать Флемингу помилование и устроить его и нескольких своих сотрудников при институте с доступом к счетным машинам. Бриджеру, срок контракта которого истекал, дали еще молоденькую ассистентку, Кристин Флемстед, и к ним прикомандировали Джуди — к ее собственному и всеобщему неудовольствию. На кой черт нужен здесь уполномоченный по связи с прессой, если мы все до того засекречены, что приходится лезть на лестницу, чтобы почистить зубы?! — сердито спросил Флеминг.

— Считается, что мне следует все время быть в курсе дела, если вы не возражаете, конечно. И когда уже не нужно будет сохранять тайну…

— Вы будете, аu fait так сказать?

— Но вы не возражаете? — Джуди говорила просительно и робко, будто была виновата она, а не он. Она чувствовала, что каким-то необъяснимым образом связана с Флемингом.

— Мне-то что, — сказал Флеминг. — Чем больше юбок, тем веселее. Но, как Флеминг и говорил в Болдершоу, у него не было на это времени. Все дни и большую часть ночей он проводил, преобразуя в доступные людскому пониманию цифры огромное количество данных, непрерывно поступающих с радиотелескопа. Чем бы Флеминг ни занимался (с помощью Рейнхарта или сам), он был теперь очень собран и сосредоточен. С непреклонной целеустремленностью он подгонял Бриджера и его ассистентку, безропотно терпел надзор за своей работой и послушно выполнял все формальности. Официально руководителем работ был Рейнхарт, и Флеминг покорно относил ему все результаты, однако при этом всегда присутствовали представители министерства обороны, и Флеминг умудрялся быть вежливым даже с Уотлингом, которого они прозвали Серебряные Крылышки. Остальные члены группы чувствовали себя намного хуже. Отношения между Бриджером и Джуди были натянутыми. Бриджеру не терпелось скорей покинуть институт, а Кристин нисколько не скрывала своего стремления занять его место. Она была молодой, хорошенькой, и в ней было что-то от флеминговской целеустремленности. Она явно считала Джуди балластом и при любой возможности демонстрировала ей свою неприязнь. Вскоре после их отъезда из Болдершоу отыскался Харрис; об этом сообщил Уотлинг во время одного из своих визитов. Какие-то люди набросились на Харриса в конторе букмекера, втолкнули его в машину, избили и оставили на заброшенной мельнице, где он чуть не умер. У него была сломана нога, и он ползал, не в силах выбраться оттуда; в течение трех дней он пил воду, капавшую из крана, и питался шоколадом, оказавшимся у него в кармане, пока наконец на него случайно не набрел крысолов. Харрис не возвратился к ним, и Уотлинг сообщил эти подробности одной Джуди. Она не стала о них никому рассказывать, но попробовала выпытать у Кристин что-нибудь о прошлом Бриджера.

— Вы давно его знаете? Разговор происходил в маленькой комнатке рядом с помещением, где находилась главная счетная машина. Кристин работала за столом, заваленным перфокартами, вышедшими из машины. Джуди расхаживала взад и вперед, мечтая о том, чтобы сесть.

— Я делала у него диплом в Кембридже. Хотя, насколько Джуди было известно, родители Кристин были родом из Прибалтики, девушка изъяснялась, как любая английская студентка.

— Вы хорошо его знали?

— Нет. Впрочем, если вас интересует его научная характеристика…

— Нет-нет. Я только думала…

— Что?

— Ну, может быть, он иногда вел себя… как-нибудь странно?

— Мне не приходилось обматываться колючей проволокой.

— Я не о том.

— Тогда о чем же?

— Он никогда не просил вас помочь ему в какой-нибудь работе, на стороне, так сказать? — С какой стати? — она обернулась и посмотрела на Джуди строго и враждебно. — У кое-кого из нас интересной работы и так хоть отбавляй, не все же бездельничают. Джуди ушла в зал, где стояли счетные машины, и принялась наблюдать, как они стрекочут и перемигиваются индикаторными лампочками. При каждой машине находился оператор, причем часто было трудно понять, мужчина это или женщина, потому что на всех были одинаковые комбинезоны. В центре зала стоял длинный стол, куда стекались результаты вычислений — в виде стопок перфокарт, или катушек магнитной ленты, или бумажных рулонов, выходивших с печатающих устройств. Цифры! Океаны цифр. И они, казалось, жили самостоятельной, обособленной от человека жизнью. Это сборище машин разговаривало на собственном языке! Джуди уже имела некоторое представление о том, чем занимается их группа. Передача из созвездия Андромеды продолжалась много недель подряд без повторения, а затем вдруг началась сначала. Это позволило заполнить большинство пробелов в первоначальной записи: Земля вращалась, и записывать сигнал можно было только тогда, когда западное полушарие было обращено в сторону созвездия Андромеды. И каждые сутки источник в течение двенадцати часов находился за горизонтом. Когда же передача началась снова, она оказалась уже в другой фазе относительно суточного вращения нашей планеты, так что пропущенное ранее можно было частично восполнить. К концу третьего периода у них была полная запись передачи. В Болдершоу-Фелл продолжали принимать сигнал, но никаких отклонений не обнаруживалось. Кем бы ни была послана передача, в ней говорилось о чем-то одном, и это «что-то» повторялось снова и снова. Теперь никто из посвященных больше не сомневался, что это была именно передача, послание из космоса. Даже в отделе коммодора авиации Уотлинга она фигурировала под названием «радиостанция Андромеда», как будто источник сигналов был известен сколько-нибудь определенно. Соответствующие работы получили шифр «Проект-А». Послание оказалось чрезвычайно длинным. Все эти точки и тире в переводе на привычный язык цифр вырастали во многие миллионы цифровых групп. Без счетных машин обработка такой массы данных потребовала бы целой человеческой жизни, но и с их помощью она заняла многие месяцы. Каждую машину нужно было научить, как, обрабатывать вводимую в нее информацию; Джуди узнала, что это называется программированием. Программа состояла из набора математических действий, перенесенных на перфорированные карточки, которые вводились в машину, заставляя ее выполнять то, что требовалось. Затем в машину вводились данные — анализируемые группы цифр, — и через несколько секунд она выдавала результат. При появлении новой идеи относительно метода анализа всю операцию нужно было проделывать заново, и с каждой группой цифр в отдельности. К счастью, можно было использовать небольшие счетные машины, чтобы подготавливать данные для более крупных и мощных их собратьев. При этом каждая машина, кроме входных, контрольных и выходных устройств, располагала еще и достаточно емкой памятью, так что новые решения можно было автоматически сопоставлять с полученными ранее.