Евгений Лукин - Аренда

Вернулся озабоченный генерал-бульдог в сопровождении двух не менее озабоченных специалистов. Поскольку электроника у них вся полетела, Макарке предложили самому позвонить кубовладельцам, но те, к великому генеральскому разочарованию, видеосвязью воспользоваться не пожелали — предпочли общаться эсэмэсками.

Первый наш вопрос был: «Кто вы?»

Ответ: «См. пункт Договора 1а».

Похоже, арендаторы решили уйти в глухую несознанку — все их последующие сообщения отличались редкостным однообразием: «См. пункт Договора такой-то» — и ни слова сверх того.

Битый час так беседовали.

— М-да… — промычал генерал, блуждая пальцем по документу. — Шестнадцать-бэ… Шестнадцать-бэ… «В случае нарушения условий арендующая сторона имеет право разорвать контракт…» Плохо.

Что-то я не совсем его понял. Почему плохо? Допустим, контракт разорван, куб исчезает, те, что в нём оказались, возвращаются туда, откуда пропали… Стоп! А точно возвратятся? Вдруг исчезнут вместе с кубом!.. Да. Тогда и впрямь плохо. Впрочем, не думаю, чтобы наших архистратигов это сильно расстроило. Ну исчезли, ну… На войне как на войне. Ежели кто и огорчится, то разве либералы какие-нибудь недобитые. Армии-то чего горевать?.. Ещё призовут.

А с другой стороны… Ну разорвут кубовладельцы контракт, а дальше? Наверняка опять разошлют сообщения: арендую, мол, кубический метр пространства, прилегающий… Хорошо, если где-нибудь у нас арендуют, а ну как в Америке? Или в Сахаре! Прощай, навар…

Да и само возвращение воинских частей тоже теперь, знаете ли, чревато… Тайное станет явным, непрозрачное — прозрачным. А так все концы в волу — то бишь в непроницаемый для оптики куб…

— Ну… если мы больше не нужны… — удачно поймала момент Машка.

— Да-да… — в задумчивости отозвался генерал. — Конечно…

И мы задохнулись от счастья… Нет, от счастья — позже.

А тогда — всего лишь от забрезжившей надежды.

И надежда, как ни странно, сбылась.

Выписали нам пропуска, ещё раз напомнили о неразглашении и отпустили с богом по домам, предупредив, что можем понадобиться в любой момент. Не следовало бы мне, конечно, садиться за руль в таком состоянии (бутылка коньяка на троих — доза серьёзная), но, если верить служивым, гаишников я теперь мог смело посылать куда подальше. Ксиву только предъяви — и посылай.

Не знаю, как насчёт ГАИ, но, пока выползали из зоны оцепления, ребята в касках тормозили нас на каждом кордоне, каковых теперь в обезлюдевшем посёлке насчитывалось ровно три. И каждый раз сердце у меня обрывалось: вдруг вернут!

Ничего, обошлось.

— Слава те, Господи, — выдохнул испереживавшийся Макарка, стоило мне вырулить на шоссе. — Выбрались…

— Ты уверен? — жёлчно спросил я. — Знаешь что? Выйди-ка в Сеть, посмотри силовые единоборства…

— Это ещё зачем?

— Боксёры с ринга не пропадали?

— Так они ж… понарошку дерутся!

— Ну, это, знаешь, кто как…

— И без оружия!

— Вот именно…

Вышел Макарка в Сеть, посмотрел. Ни одного случая исчезновения. Значит, если, избави бог, окажешься крайним, то защиты по-прежнему никакой. Не угрожая ничем огнестрельным, возьмут голыми руками под локотки — и в камеру предварительного заключения. Что, интересно, пришьют?

Да всё что хочешь! Я — Макаркин шофёр, стало быть, соучастник. Акция, направленная на подрыв нашей обороноспособности, — раз. Хищение оружия, людей и боеприпасов — два. Контакты с коррупционером Водолагой — три. А там, глядишь, и четыре набежит, и пять, и шесть, и семь…

Машка о чём-то меня спросила.

— А?.. — отозвался я.

— Я говорю: «ракушку» свою ты тоже продал?

— Нет.

— Тогда высади нас возле Макарки, а машина пусть у тебя в «ракушке» заночует…

Навстречу нам по шоссе шла кавалькада чёрных правительственных лимузинов. Впереди истерически мигал и голосил полицейский «мерс». Я от греха подальше свернул на обочину.

«Ракушка» была куплена на вырост — во дни относительного благополучия, когда я ещё мечтал о внедорожнике, так что места для белой «ауди» в оцинкованном пенале оказалось более чем достаточно.

Замкнул гараж, пересёк двор, вошёл в подъезд, вызвал лифт — и всё это на автопилоте. Прикидывал, что я сейчас буду плести жене (как-никак целый день болтался неизвестно где, к обеду не явился). А подписка о неразглашении — вещь серьёзная, сами понимаете…

Значит, так… Макарка (ну, ты его помнишь) разбогател (нет, я не выспрашивал: то ли наследство получил, то ли женился) и предложил мне поработать у него шофёром. Ну а что?

За двадцать штук в месяц… При наших-то финансах!.. Вот.

Свозил я его на дачу — он там сейчас хоромы, буржуин, возводит. Почему не позвонил, не сказал? Н-ну… решил сюрприз преподнести… Стоп! Да что ж я вру-то? Хотел позвонить, просто деньги на счету кончились…

Стоило открыть дверь, заплаканная супруга кинулась мне на шею.

— Господи! Отпустили?!

— Э-э… — промямлил я, пытаясь высвободиться из объятий. — Что значит «отпустили»? Откуда?..

— Откуда я знаю, откуда! Из контрразведки из какой-нибудь… Чуть с ума не сошла! Всё уже передумала… — Сквозь стремительно просыхающие слёзы на меня устремились исполненные радостного любопытства глаза. — Ну?.. — с замиранием спросила она. — Что там?

— Где?

— На участке!

— С чем?

— С кубом!

— Так… — Я взялся за виски и попытался сосредоточиться. — Позволь… А собственно, с чего…

— Что «с чего»?

— С чего ты решила…

— Да тебя уже третий раз по телевизору показывают! Как вы там этот самый куб протирали… Ненормальные! А вдруг радиация? Сидят протирают! Ты, Макарка с женой… и этот ещё… ну, доброволец…

— Какой доброволец?!

— Ну этот… полковник какой-то! К ордену его представляют! Ну тот… который в куб добровольно отправился…

Вон оно как! Стало быть, пока мы добирались до города, в верхах посовещались и решили, что разумнее будет переверстать полковника Водолагу из коррупционеров в герои.

То есть, в случае чего, одним обвинением меньше, и ни в каких поставках оружия африканским странам мы с Макаркой не замешаны…

А супруга продолжала выспрашивать. Положа руку на сердце, скажу вам так: это не с меня — это с неё следовало взять подписку о неразглашении. Ну, сами подумайте, много ли может сообщить очевидец? Так, пару-тройку подробностей. А событие в целом способны охватить лишь аналитики, ну и, конечно, те, кто вместо того, чтобы торчать на месте происшествия, весь день не отрывались от экрана.

О том, как меня дважды брали на мушку, я, понятное дело, умолчал, но кое-что, хочешь не хочешь, рассказать пришлось.