Уильям Бартон - Бунт обреченных

Мне пришлось представиться:

— Джемад ар-майор Атол Моррисон, IX Непобедимый. — И наверняка можно было сказать, что мои слова ни о чем ей не говорят, — взгляд этих таких внимательных глаз остался абсолютно неподвижным.

Перед ней находился мужчина в форме, не имеющий ошейника.

Ее другая рука оказалась на моем бедре, остановившись на полпути между коленом и пахом. Я вырвал свою руку, убрал ее дерзкую кисть:

— Я, правда, очень устал, Шелли, извини.

В глазах появилось выражение разочарования.

Вообще-то я не так уж и вымотался. Но все же я ведь… дома. Мне не хотелось думать о соплеменницах как о наложницах, готовых в любое время предложить свои услуги. Может, я и стану таким, как они, если только мне удастся понять, кем стали земляне в мое отсутствие.

Я немного задремал, едва замечая соседку, всё еще сидевшую рядом, время от времени менявшую позу. Интересно, наблюдает ли она за мной? Я выпрямился и жадно вгляделся в пейзаж Вирджинии, мелькавший за окном. Ричмонд должен находиться на своем старом месте, по крайней мере он был там, когда я последний раз ехал этой дорогой, направляясь на север, в космопорт, готовясь к отправке на Марс.

Тогда я еще не знал, когда вернусь домой.

Люди в большинстве своем оставались на местах, но время от времени кто-нибудь из пассажиров поднимался и шел в маленькую комнату, возвращаясь с бутылкой-двумя бледно-желтого пива. Ко мне единственному подошел проводник и предложил выпивку. Наверно, потому, что только около меня крутилась эта беспокойная, маленькая проститутка.

Впереди сидел невысокий, худой, бледный мужчина, держащий длинный ремень, к которому были привязаны два обнаженных, несчастных боромилитянина, скованных между собой цепью у шеи и мученически взиравших на людей.

Время от времени в проходе появлялась пара сиркарских полицейских в своей мрачной красновато-коричневой униформе. Они поглядывали на пассажиров — упитанные мужчины со свирепыми, жесткими взглядами. Посмотрев на меня, полицейские отвернулись, явно нервничая. Нашла коса на камень легавые увидели действительно крутого парня.

Когда они скрылись, я услышал презрительно-ненавидящий шепот:

— …проклятые саготы…

Саготы. Какое странное слово. Похоже, что я когда-то слышал его, знал его значение, но теперь оно было похоронено глубоко под другими воспоминаниями. Я же жил здесь несколько лет после Вторжения перед поступлением на службу в легион, но все-таки не мог припомнить, чтобы кто-то употреблял его. Нашу землю топтали хруффы, а саанаэ только-только начинали прибывать, и не существовало никакой земной полиции, и никто никого не называл саготами.

Снаружи блеснула вспышка света; в ту же самую секунду, делая день ярче, приток адреналина ускорил мой пульс, обострил чувства. Откуда? Где-то впереди, на западном горизонте, где холмы становились круче, желто-оранжевым бутоном раскрылся огненный цветок. Вспышка, еще одна — в общей сложности, три отдаленных столба дыма начали расти. Пассажиры выглядывали из окон, переговариваясь друг с другом, однако я не мог понять их слов.

Шелли, положив ладонь на ручку кресла, тоже смотрела на огонь и дым. В ее глазах появилось новое выражение, показавшееся мне страхом.

Позади нее стояли два полисмена, застывшие в смешной позе — один из них дотронулся до руки напарника, да так и остался — живая картина. Я махнул рукой в направлении дыма:

— Что там происходит?

Они переглянулись, обменявшись молчаливыми репликами, — думаю, саготы понимали друг друга без слов. Тот, что покороче и погрузнее, почесал заросший щетиной подбородок и произнес, тщательно подбирая слова:

— Не знаю, маленькая неприятность, я думаю.

Маленькая неприятность?! — Ну что ж, очень может быть.

— А какого рода? — Я вновь ощутил прикосновение руки Шелли, будто пытавшейся сказать мне что-то.

Мужчины оценивающими взглядами прошлись по моей форме, только непонятно было, обеспокоены они или просто делают вид. Кто знает, что может сотворить наемник из других миров несчастному, маленькому сиркарскому полицейскому? Наконец один из них решился:

— Ну, вы знаете, думаю… Думаю, такое частенько случается и в других мирах: недавно установленный порядок на вновь завоеванных планетах, люди, еще не готовые к этому, иные еще не удовлетворены. — Глаза полицейского беспокойно поблескивали.

Я отвернулся от стражей порядка, вновь глядя в окно на отдаленные взрывы, столбы огня, опускающиеся на землю позади нас. Удивленный тем, что услышал такие слова от провинциального копа, я тем не менее был согласен с ним — да, мне, действительно, это было известно. Рука Шелли опять покоилась на моем бедре, будто девушка решила воспользоваться ситуацией.

Снаружи прогремел гром, заставивший меня прильнуть к окну. В небе зависли два больших, черных, короткокрылых джеткоптера — реактивных вертолета, пытавшихся определить место, откуда стреляли.

Ага, на борту находятся солдаты; конструкция летательных аппаратов прямо указывает на хозяина — саанаэ, я однажды видел их в деле. Задним ходом реактивные вертолеты вновь вернулись на место выстрелов.

Я взглянул на двух полисменов — они посмотрели друг на друга, повернулись и ушли. Рука Шелли по-прежнему неподвижно лежала на моем бедре.

Какое-то странное ступорное состояние охватило меня — я не мог ни пошевелиться, — оттолкнув ее, ни стать инициатором дальнейших событий.

Шум реактивных машин постепенно заглох и прекратился совсем. Чертовски знакомый звук, слышимый, в основном, на недавно покоренных планетах.

Память вернула меня к событиям далекого прошлого — над нашими головами завывали джеткоптеры, бросая на нас десятки, сотни саанаэ. А вот и я в амуниции, юный, неопытный солдат в своем первом настоящем бою, по колено стоящий в море начинающей сворачиваться крови, режущий чешуйчатых, мускулистых зеленых кентавров, убивающий, убивающий их, подобно древнему герою мифов, который сражается с демонами.

Помню дым, огонь, красную гемоглобиновую кровь — их кровь, не нашу. А все потому, что они — хорошие полицейские, а мы — отличные солдаты. Я не имел ни малейшего представления, почему те саанаэ восстали или почему восстание так быстро вспыхнуло и разгорелось. Скорее всего, это было связано с населением планеты, где полицейские работали — высокими, тонкими, красными полулошадями-полупауками, вовсе не похожими на кентавров-саанаэ. Скажу только, что мы уничтожили их всех.

Один момент из пережитого в те дни долгое время не давал мне покоя, и до сих пор это воспоминание заставляет сердце холодеть. В грязи того далекого мира, направив на меня пустой пистолет, лежал раненый саанаэ. В его полных ужаса, с металлическим блеском нечеловеческих глазах отражалось кровавое небо. Он ждал.