Феликс Крес - Черные мечи

Спрашивать, как давно это было, она даже и не пыталась. Наверное, задолго до ее появления на свет. Она уставилась в одну точку, о чем-то сосредоточенно задумавшись.

Старик ходил по избе.

- Ты Посланник, отец, - тихо сказала девушка. Вытянув из колчана стрелу, она начала вертеть ею, пропуская то острие наконечника, то оперение между пальцами.

- Я тебе сто раз говорил, дитя мое, это - в прошлом. Это - в прошлом, по своему обычаю, повторил он и строго, но не сердито взглянул на нее. Мне кажется? К чему ты ведешь?

- Ты как-то говорил, что должен еще раз идти в Край... Может, время пришло? - спросила она, продолжая играть стрелой.

Неожиданно старец расплылся в улыбке.

- Может быть, и сейчас, - насмешливо ответил он, но сразу же посерьезнел. - А может быть, и когда-нибудь потом. Как ты себе это мыслишь? Идти втроем, да? Ты проведешь парня через Горы, а я - через Край, а потом дружно скажем: вот, парень, место, где тебе предстоит погибнуть. Здесь сидит Бруль. Дальше не наше дело, так что - извини-прощай.

- Я не говорила, что мы войдем в Край вместе с ним, - в замешательстве сказала девушка.

- Но подумала.

- Почему ты заранее лишаешь его всякого шанса на успех? Бруль...

- Бруль, дитя мое - величайший из всех ныне здравствующих мудрецов Шерни! И один из величайших во все времена!

- Величайший - это ты, отец, - быстро парировала она.

- Был! - упрямо ответил он, на этот раз рассерженно. - Был! Мне пришлось отступиться от Шерни, и ты прекрасно знаешь почему!

Она мотнула головой и отвернулась.

- Прости меня, дочка, - мягко подступился к ней Старик. - Я не должен так говорить. Но и это - только очередное доказательство того, что я уже не тот, кем был когда-то.

В комнате повисла тишина. Охотница забавлялась стрелой, Старик наблюдал за дартанцем. Словно почувствовав это, Байлей на мгновение поднял взгляд. Старый мудрец увидел серьезные, сосредоточенные глаза молодого человека, который понимал, что говорят о нем, хотя и не знал слов. В этих глазах мудрец разглядел что-то еще: давно принятое, непоколебимое решение. Человек ищет проводницу и нуждается в помощи. Но, очевидно, что, не найдя ни того ни другого, он все равно пойдет своей дорогой, чтобы совершить то, на что решился.

- А может, суждено... может, нужно, чтобы я совершил что-то перед смертью? - сказал все так же по-громбелардски Старик, не спуская, однако, взгляда со своего гостя. - Не в первый раз поступки Бруля изумляют меня. Может, мне надо с ним встретиться и поговорить? Странные превратности судьбы послали сюда этого парня, и причина его путешествия и в самом деле необычна... Правда и то, что я все равно собирался идти в Край - да, собственно, я и думал именно о том, как встретиться с Брулем. Он лучше всех сумеет определить, какую ценность все это представляет, - мудрец широким жестом показал на свои записи, - пусть это и не касается законов Шерни... Ты хочешь повести его через горы? - спросил он, глядя прямо в удивительные глаза приемной дочери. - Тогда я возьму тебя с собой в Край. Долгая нам предстоит дорога.

- Хочу, - тихо ответила девушка. - Видишь ли, отец... иногда я должна делать что-то такое, что не связано с истреблением стервятников. Я ненавижу мысль о том, что они _существуют_, но порой я еще больше ненавижу их смерть...

Старик кивнул так, будто принял решение, и, повернувшись к Байлею, заговорил по-дартански:

- Мы - с тобой, сын мой.

Молодой человек вздрогнул - и поднял неожиданно просветлевшее лицо, не пытаясь скрыть радости, которую доставило ему звучание родного языка. Когда же до него дошел смысл, он смутился, подумав, что хозяин, вероятно, плохо знает дартанский, и сам просто оговорился...

Старик улыбнулся, видя его растерянность, и продолжил, уже на языке Кону, чтобы его понимала и Охотница:

- Завтра нас... или, скорее, вас ждет тяжелая работа. Нужно будет спрятать в надежном месте мои книги и записи.

Все сомнения рассеялись, и теперь Байлей, не зная, о чем до того шел разговор, с изумлением смотрел на сборы людей, которые внезапно приняли решение бросить все свои дела и занятия, чтобы отправиться в опасное путешествие с человеком, которого они совершенно не знают.

- Не совсем понимаю, - заикнулся он. Хотел было заговорить с проводницей об оплате, но интуиция подсказала ему, что сейчас не время. Значит, вы хотите вот так просто бросить все и идти со мной до границы Дурного Края? Вам-то это зачем? Ради Шерни! Вы зачем это делаете?

Девушка пожала плечами, видимо полагая, что столь пустячные вопросы не заслуживают ответа. Старик же в ответ улыбнулся:

- Бросить все, говоришь? Что бросить, мой юный друг? Эти книги? Подождут! Моя свобода состоит в том, что в любой момент я могу идти хоть в Кирлан, чтобы прикупить себе гусиных перьев. Кроме этой свободы, у меня, собственно, ничего больше нет. Я возьму ее с собой, сын мой. Возьму с собой.

Лучница щелкнула пальцами, мол, лучше не скажешь. Старец сурово добавил:

- Я знаю человека, о котором ты говоришь. Бруль-Посланник, гм... Старик откинул седую прядь со лба. - Возможно, у меня есть что ему сказать. Мы идем с тобой, сын мой, и не только до границы Края...

6

Он потащил ее с собой, потому что хотел спасти Байлея. Но чем дальше, тем становилось яснее, что девушка вряд ли поверит в его историю, так как верить попросту не хочет. Она испугалась. Она, похоже, не любила брата. _Больше_ не любила, ибо для нее он уже год как мертв. Вместе с ним умерла и любовь, а воскресить ее одним словом странной повести практически невозможно. Гольд знал, что случится, когда Лейна увидит Байлея собственными глазами, когда они окажутся лицом к лицу. Сначала, однако, это должно произойти! А привести ее к встрече он может только вопреки ее воле, умыкнув за собой, как пленницу.

Как только пересекли границу, их встретила дружина Гольда. Это была настоящая волчья стая, и Лейна начала постепенно понимать, что происходит и где она находится. Почти половина солдат Гольда происходила из высокорожденных семей, но в это нелегко было поверить. Их грубые манеры и отсутствие должного воспитания внушали ей отвращение. Снова и снова она задавалась вопросом: что, собственно, делает в подобном обществе?

А время шло. Лейна давно потеряла ему счет, она понимала только то, что с каждым днем все дальше удаляется от дома и все сильнее тоскует по нему. Волнующее приключение превратилось в кошмар. Если уж Гольд - мужчина Чистой Крови и сотник гвардии - казался ей омерзительным, то что уж говорить о рядовых солдатах, особенно набранных среди низкорожденных... Она задыхалась в обществе примитивных и вульгарных людей и не желала иметь с ними ничего общего. Ее душила ненависть, поскольку она усмотрела в них представителей нового, ужасающего мира, который занял место мира доброго и прекрасного, оставшегося далеко позади.