Гордон Диксон - Только человек !

- А как мне узнать, что такое почтенность, а что нет? - спросил Калли.

- Никак, - провозгласил Вил. - Вот здесь и таится одно из кардинальных отличий мышления молдогов от мышления людей. У каждого отдельного человека есть представления о том, что хорошо и что плохо, - и эти представления отнять у него невозможно. Вспомни череду святых мучеников земной истории. У молдогов же стандарт почтенности подвержен перемене, и ты как индивид не в силах эту перемену как-то контролировать. Вот краеугольный камень культуры молдогов. Потерять в достаточно большой степени почтенность - судьба, которой молдог предпочтет смерть.

Калли внимательно слушал седоволосого антрополога, усевшись по-турецки в темном углу под лестничным пролетом.

- Но почему? - тихо спросил он.

- Чтобы понять, тебе придется напрячь воображение, - заметил Вил. Дело в том, что быть почтенным среди молдогов - это значит жить в соответствии с акциями лидеров народа, обеспечивающих его выживание. Если же индивид каким-то образом окажется связан с народным бедствием эпидемией, неудачной войной, - от теряет часть своей почтенности. Если данные события достаточно масштабны и угрожают существованию народа или чересчур часты, тогда виновные полностью теряют почтенность, а если данный индивид при этом занимает пост вождя, его смещают. Это означает в понятии молдогов перемену аспекта почтенности. То есть, качество почтенности покинуло лидеров народа и перешло на других молдогов, которых теперь нужно отыскать и передать власть в их руки.

Калли присвистнул.

- Теперь ты понимаешь, - сказал Вил, - что молдог, совершив какой-либо поступок, предприняв некую акцию, не может быть уверен, что он сохраняет почтенность. Определить это возможно лишь после того, как данное событие станет частью истории народа. Молдогу остается лишь полагаться на верность собственного суждения и лелеять надежду, что в ходе событий он почтенности не потеряет.

- Следовательно, концепция почтенности у них выше прав отдельной личности? - задумчиво спросил Калли.

- Совершенно верно. И им следует опасаться не только собственных промахов. Если молдог был связан с какими-либо неудачными акциями, пусть даже косвенно, он все равно теряет почтенность. А управлению такие связи не поддаются, как ты понимаешь. Все дело в стратегии выживания, которую применяет культура молдогов. Они стремятся поставить у руля власти лучших людей из всех имеющихся в данный момент. И косвенная вина - это не тот вопрос, который молдоги станут обсуждать. В их понимании имеет значение лишь свершившийся факт, а не побуждения личности.

- Ты считаешь, что косвенная вина в неудачных акциях - вне власти отдельной личности? - спросил Калли. - Но почему?

- Потому что общество молдогов имеет строгую иерархическую структуру, - объяснил Вил. - Как таковой, молдог принадлежит к фундаментальной ячейке, триаде. Триады входят в семью. Несколько семей образуют септ. Несколько септов - клан. Все данные кланы образуют народ, которым управляет главный на данный момент клан. Внутри правящего клана - правящий септ, семья и, наконец, правящий индивид, правитель в нашем понимании - то есть, триада. Если народ постигают бедствия какого-либо рода, начинается потеря почтенности - в направлении сверху вниз. Правящий клан низвергается, остальные ведут жестокую борьбу за звание самого почтенного в настоящий момент. Самый сильный клан одерживает победу, общество меняет ориентацию относительно нового правящего клана, а тот, в свою очередь, выдвигает необходимый ряд правящих ячеек, вплоть до отдельного правителя или же, точнее, триады правителей.

- А низверженный клан становится непочтенным? Так? - Калли рассуждал вслух.

- Не совсем. На весь клан - только королевская, так сказать, семья. Непочтенный - это крайняя степень. Если ты стал непочтенным - считай, тебя практически нет. В нашем языке этому термину соответствует определение "нелюдь". Если ты действительно таковой, ты больше не человек. Какое бы страшное преступление ты ни совершил, молдог никогда не назовет тебя непочтенным. Если он тебя таковым в самом деле полагает, то, с его точки зрения, нет смысла вообще к тебе обращаться. В крайнем случае он может обвинить тебя в "малопочтенности".

- А что с остальным кланом? Отделываются легким испугом?

- Нет, в определенной мере почтенность утрачивает весь клан, - сказал Вил. - Но степень этого процесса внутри социальной структуры находится в прямой зависимости от того, какое положение данные ячейки занимали и какой властью пользовались, и насколько они ответственны. В первую очередь, это - триада правителей. У них выход один - самоубийство. Их примеру могут последовать многочисленные родственники, входящие в семью. Члены остальных семей "королевского" септа не обязаны, как правило, совершать самоубийство. Септы клана, родственные правящему септу, теряют почтенность в еще меньшей степени и так далее...

- И по легенде, - задумчиво произнес Калли, - виноват во всем Демон Тьмы?

Вил отрицательно покачал головой.

- Нет, демон не является причиной перемещения почтенности с одного клана на другой. Он лишь знаменует собой эту перемену. Там, где он, начинаются несчастья и разнообразного рода бедствия. Если они длятся слишком долго, молдоги делают вывод: почтенность покинула правящий клан. Как только идея оформилась, каждый из остальных кланов начинает считать преемником вождей именно себя. Они стремятся взять власть над остальными кланами в свои руки - начинается борьба, в которой выдвигаются новые правители.

- Так значит, - сказал Калли. - Появляется Демон - и все летит вверх тормашками.

- Да. Теперь ты понимаешь, почему фигура Демона - главная среди темных мифических персонажей культуры молдогов. Теперь, в наши дни, они переросли откровенные суеверия, стали высоко развитой цивилизацией, и в этом похожи на нас. Но мифы и легенды остаются глубинной основой культуры, как у нас.

- Понимаю, - протянул Калли. - Очень даже понимаю. Но расскажи мне подробнее об этом Демоне. Что именно говорит о нем легенда?

Вил с удовольствием выполнил просьбу...

Уголком глаза Калли вдруг уловил некое движение, чем и были прерваны его мысли. Он чуть повернул голову.

Наконец-то! Это был Доук. Малыш трудолюбиво подметал палубу, постепенно приближаясь. У него была в точности такая же швабра, как у Вила. Собственно, это и была та самая швабра, и среди обрывков бумаги Калли заметил знакомый гвоздь. Должно быть, Вил поменялся работой с Доуком, чтобы дать тому свободу передвижения. Калли поймал взгляд Доука, едва заметно кивнул в сторону свалки и принялся обрабатывать нижнюю рейку изгороди, постепенно передвигаясь в том же направлении.