Евгений Гаркушев - Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)

– Но ведь об этом никто не узнает, не правда ли? – всё с той же улыбкой сказал полковник. – Я сожалею об этом небольшом инциденте, но надеюсь, что он подтолкнет вас к разумному сотрудничеству.

Стейнбоу повернулся к кому-то и велел:

– Обыщите их, Дорган, разместите, и затем по одному – ко мне. Начнем с самого молодого.

Лейтенант Вентухов понял, что самый молодой здесь – он.

В сопровождении автоматчиков их обыскали, забрав из карманов все документы и личные вещи, и распределили по двухместным камерам. Точнее, это были специально освобожденные членами экипажа каюты – на переборках висели яркие голографические картинки с обнаженными красотками, спортивными глайдерами, видами морских курортов.

– Вот же с-суки! – процедил Миша Бецкой, которого заперли вместе с Вентуховым, и тут же принялся злобно сдирать картинки со стен.

Лейтенант не стал ему мешать – сел на аккуратно застеленную койку и некоторое время молча наблюдал за буйством сокамерника. Наконец Бецкой устал и уселся рядом.

– Чего с нами теперь будет? Как думаешь, Серега?

– Не знаю. Про нас ведь никто не знает.

– Не съедят же. Тоже люди.

– А кто меня пленом пугал?!

– Так то марсиане. А тут – америкосы.

– А если они нас им передадут?

Миша почесал затылок.

– Черт. Твою мать! Вот же попали! А я, дурак, обрадовался! «Ура, товарищи!» – орал… И они, падаль, так по-русски чисто болтали. «Николай Кузнецов», ты слыхал?!

Дверь каюты неожиданно открылась, вошел улыбающийся негр в чистенькой белой форме. Он поставил на столик закрытый поднос и сказал (тоже на русском! все они тут, что ли, обучены?!):

– Это от полковника. Кушайте. Приятного аппетита.

Вентухов прикинул было, не огреть ли негра подносом, но в коридоре бдительно стояли автоматчики. Негр коротко поклонился и вышел, дверь снова закрылась. Бецкой тут же снял крышку и присвистнул:

– Фигасе! И даже пиво баночное… холодное! «Шлитц». Не пил такого.

Кроме пива, на подносе стояли тарелки с бифштексами, пюре и зеленым горошком, капустный салат, два маленьких кирпичика черного хлеба.

– Слушай, а если они туда чего-нибудь намешали? – заволновался Миша, почти уже собравшийся откупоривать пиво. – Просремся еще.

– А смысл? Данные они из нас и так вытянут, какие им нужно… Это у чекистов блоки стоят, кто-то мне рассказывал. А нам подсоединил к голове клеммы – и считывай. Другое дело, что мы не знаем ничего. Я только что из училища, ты – тоже не генерал…

– Тоже верно, – задумчиво сказал Бецкой. – Тогда зачем мы им?! Ладно, давай жрать, а то скоро на допрос потащат.

– С меня и начнут, – уныло кивнул лейтенант.

С него и начали, как и обещал Стейнбоу. Дождались, пока вся еда будет съедена (следили, видимо), и только тогда явились.

– Идемте со мной, сэр, – сказал давешний Дорган, первый лейтенант.

– Ни пуха, Серега! – напутствовал Бецкой.

– К черту, – буркнул Вентухов.

Стейнбоу ждал его в своем кабинете, или как он там называется на военном корабле. Радушно усадил в мягкое кресло. Помимо полковника, здесь находились еще двое, сидели на диванчике. Представлять их полковник не стал, да и не требовалось: оба капитаны, и нагрудные нашивки налицо – «Фрист» и «Браунбэк». В углу стоял звездно-полосатый флаг, на стене – портрет президента Нельсона, какие-то фотографии в рамочках, закрытая книжная полка.

– Я так понял, господин лейтенант, вы едва-едва окончили училище, – мягко сказал Стейнбоу, сложив руки на столе. – И поучаствовать в этой преступной военной операции не успели.

– Я следовал к месту службы, – не стал скрывать очевидного Вентухов.

– А как вы относитесь к вторжению Советского Союза на Марс?

– Советский Союз всего лишь пытается вернуть свою законную территорию, захваченную сепаратистами. Военные действия являются ответом на провокации и террористические акты. Прошу также учесть, что СССР и Соединенные Штаты не находятся в состоянии войны, и захват военнослужащих Вооруженных Сил СССР американским боевым кораблем является вопиющим нарушением всех международных договоренностей.

Училищный замполит Носов был бы доволен своим питомцем. Полковник Стейнбоу понимающе кивнул.

– А теперь попробуйте взглянуть на происходящее, временно забыв всю ту коммунистическую пропаганду, которой вас пичкали в Минске. На Марсе живут такие же граждане СССР и других государств Земли, как и вы. Живут и работают, причем уже много лет, там родилось целое поколение. И когда эти люди захотели независимости, причем вполне резонно, Советский Союз начал операцию вторжения.

– Во-первых, ее начал не Советский Союз, а те, кто был против вашей «независимости», – Вентухов уселся поудобнее, чтобы видеть всех троих американцев. – Во-вторых, сначала были теракты в Новом Подольске, Гагарине, Звездочке. По сути, сепаратисты и те, кто за ними стоит, – тут лейтенант многозначительно взглянул на Стейнбоу, – развязали преступную войну против своего же народа. Советский Союз и страны Варшавского Договора не могли остаться в стороне.

Капитан Фрист картинно зааплодировал. Тоже знает русский, собака, подумал Вентухов. Подготовились.

– Хорошо, допустим, – сказал полковник. – Сами понимаете, господин лейтенант, что ваше положение – хуже некуда. Но это ваши похороны, как говорят в Америке. В том смысле, что вам решать, как быть дальше. Никто не знает о судьбе спасательного модуля с крейсера «Ахромеев». Вы можете или глупо погибнуть – к примеру, если мы передадим вас киммерийской контрразведке, – или сохранить себе жизнь, всего-то подписав некое обращение и выступив для средств массовой информации.

– Какое именно обращение? – спросил Вентухов, понимая, куда клонит полковник.

– Обращение к гражданам Советского Союза, к вашим друзьям-военнослужащим. О том, что вы сознательно отказываетесь принимать участие в бессмысленной бойне, призвать их поступить так же, всё разъяснить. Взамен мы предоставим вам политическое убежище и работу на правительство Соединенных Штатов, скажем, в качестве консультанта Министерства обороны. Или какой-то другой структуры, если угодно. Хорошие деньги, дом, машина, глайдер.

– И жвачка.

– Что? – не понял полковник, а потом расхохотался.

Фрист молча поднялся и бросил на стол перед лейтенантом продолговатую разноцветную упаковку. На ней было написано «Орбит» и нарисован апельсин.

– Считайте, что это аванс, – сказал капитан.

Стейнбоу снова рассмеялся.

Вентухов сгреб со стола жевательную резинку и сунул в нагрудный карман.

– Я подумаю.

– Подумайте, господин лейтенант. Хорошенько подумайте.

Его привели обратно, а Бецкого увели те же автоматчики во главе с Дорганом, поэтому даже переброситься парой слов они с Мишей не успели. Оставшись один, Вентухов сорвал упаковку и сунул в рот пару ароматных белых подушечек. Ничего особенного, советская жвачка завода «Калев» почти ничем не отличалась. У американской даже вкус, казалось, теряется куда быстрее…