Антон Первушин - Миротворцы

- Пошли, пошли, в кабинете поговорим...

- А что, собственно, тебя беспокоит? - поинтересовался Артемьев уже в коридоре.

- Погодь, погодь, - отвечал Пирогов неопределённо.

Он привёл Артемьева в кабинет номер сто четырнадцать, который делил с другим опера-тивником, лейтенантом Улитиным. Усадил за свой стол во вращающееся кресло, а сам присел на краешке столешницы, одной ногой упираясь в пол, а другую - покачивая навесу. Артемьев по его примеру тоже немедленно занял весьма вольную позу, повернувшись боком и закинув руку на спинку кресла.

- Начнём? - предложил Кирилл.

- Начнём... - Пирогов сделал паузу, потом спросил очень серьёзно: Тебя кто-то при-слал, Кирилл?

- С чего ты решил?

- Хорошо, сформулирую вопрос по-другому: с какого рожна капитан Артемьев суётся в чужую разработку?

- Где сказано, что Стрельцов - твоя разработка?

- Некрасиво отвечать вопросом на вопрос, - заметил Пирогов, всем своим видом давая понять, что будь ситуация несколько иной, он выдал бы сакраментальную фразу типа: "Здесь вопросы задаю я!!!".

- Согласен, некрасиво, - сказал Артемьев, - но, видишь ли, Николай, у меня нет дру-гого выхода.

- Это ещё почему? - насторожился Пирогов.

- Две недели назад на меня повесили дело академика Абрамянца...

- Абрамянц? - встрепенулся Пирогов. - Это который вскрыл себе вены?

- Именно он, - подтвердил догадку сослуживца Артемьев.

- Но это же чистейшей воды самоубийство...

- Ага, - снова кивнул Артемьев, - так везде и записано. Только, Николай, есть ещё и такой вид преступления - доведение до самоубийства называется. Статьёй сто десятой кара-ется, между прочим.

Пирогов поморщился.

- Да знаю я! Значит, пошло на доследование?.. - сказал он раздумчиво. - А при чём здесь Стрельцов?

- Один из свидетелей, проходящих по делу, - сказал Артемьев, очень внимательно на-блюдая за Пироговым, - утверждает, что именно Стрельцов своими действиями довёл Абра-мянца до самоубийства.

- Имя свидетеля? - быстро спросил Пирогов.

Артемьев сдвинул руку и откинулся в кресле:

- И ключи от квартиры...

- Ты не понимаешь, Кирилл!..

- И не собираюсь "понимать", - Артемьев стоял на своём. - Есть такой термин: "слу-жебная тайна"...

- Ты лезешь в чужую разработку!

Артемьев пожал плечами:

- Мне приказали вести это дело - я веду это дело. И обсуждать подробности его веде-ния ни с кем не намерен.

- Послушай, Кирилл, - Пирогов, недоброжелательно щурясь, наклонился к Артемьеву через стол, - я что-то не понимаю: это я к тебе пришёл или ты ко мне?

Артемьев не купился:

- Я пришёл к тебе потому, что раньше или позже мне всё равно пришлось бы с тобой переговорить по поводу Стрельцова. Вот только сегодня мы можем поговорить о нём свободно и в дружеской обстановке, а завтра мне придётся прислать тебе повестку.

У Пирогова чуть дёрнулось правое веко. Но он быстро овладел собой. И ответил соот-ветственно:

- Или мне придётся прислать повестку тебе, - сказал он зло.

- Не исключена и такая возможность, - кивнул Артемьев, - если это действительно твоя разработка.

- Ладно, - Пирогов пересел на столе, несколько изменив принятую в начале беседы позу. - Этот пункт замнём для ясности. Но хотя бы сказать, кто увязывает моё имя с именем Стрельцова, ты можешь?

- А чего ты дёргаешься, Николай? - поинтересовался Артемьев непринуждённо. - Ус-покойся и поговорим.

- Посмотрел бы я на тебя, - проворчал Пирогов. - Ну так скажешь, или мне сходить к полковнику?

"Вот это уже откровенная провокация, - отметил мысленно Кирилл, знавший о деле академика Абрамянца, о кандидате технических наук Герасиме Стрельцове и об оперативном работнике уголовного розыска Николае Пирогове гораздо больше, чем в том признавался. - И весьма грубая провокация. Не выяснив подробностей, прёт на рожон. Так легко и спотыкнуть-ся".

Артемьев отвечал со спокойным достоинством:

- Можешь, конечно, и к полковнику сходить. Только вот нигде не сказано, что Стрельцов - это твоя разработка...

Пирогов снова поморщился.

- Это и не должно быть нигде сказано, - заявил он с таким видом, будто приходится объяснять (и не в первый уже раз!) такие элементарные вещи не сослуживцу, не равному по званию и занимаемой должности, а дебилу-переростку из специнтерната. - Если каждый бу-дет знать...

- Я - не "каждый", Николай, далеко не "каждый".

- Не понимаю, - сказал Пирогов, похлопывая себя по карманам; отыскал пачку "Кэме-ла", но закуривать в кабинете не стал, положил пачку рядом, не понимаю, чего ты добива-ешься?

"Нервничает, - подумал Артемьев о Пирогове. - Нервничает, а потому перебарщивает на поворотах".

- Я, конечно, скажу, кто назвал мне твоё имя, - пообещал Артемьев вслух. - Только мой ответ тебе не понравится и вызовет новые вопросы. Поэтому я и хочу, чтобы мы опреде-лились с пределами компетенции. Провели, так сказать, границы...

- Что-то ты темнишь, Кирилл. Или говори прямо, или не говори ничего! У меня, знаешь, дел по горло.

"Ну что ж, я тебя достаточно подготовил - теперь можно начинать атаку".

- Твоё имя мне назвал... - Артемьев сделал эффектную паузу, - сам Стрельцов.

Это был нокаут. И оба капитана это прекрасно понимали.

Теперь Пирогову предстояло пересмотреть свою позицию: или он продолжает изобра-жать из себя "обиженную" сторону и качать права, или уходит в глухую оборону с целью запу-тать вопрос и выиграть время для проверки поступившей от Артемьева информации. На самом деле, более выгодной для него была вторая позиция. Но, как и предсказывал Князев в беседе с Артемьевым вчера вечером, Пирогов, совершенно не ожидавший удара с этой стороны, расте-рялся и не сумел перестроиться на ходу.

- Подробности! - потребовал он.

Артемьев примерно представлял себе, что сейчас творится в душе сослуживца, какая буря там разразилась, и даже где-то посочувствовал ему, однако останавливаться из сочувст-вия-жалости, а уж тем более идти на попятный не собирался: раньше или позже нечто подоб-ное в жизни коллеги Пирогова должно было произойти, и то, что инициировал это "подобное" он, капитан Артемьев, а не, скажем, подполковник Сергей Метлев из Ветрогорской прокуратуры, занимавшийся ренегатами от МВД, было для Пирогова не самым худшим из возможных итогов.

- Если вкратце, - сказал Кирилл, демонстративно глянув на часы, Стрельцов назвал тебя одним из своих покровителей...

Черты лица у Пирогова заострились.

- Как назвал? - быстро спросил он. - Я имею в виду, при каких обстоятельствах он меня назвал?

- В приватной беседе.

- То есть не под протокол?

"Если бы под протокол, - подумал Артемьев, - ты бы сейчас не со мной разговаривал, а с Метлевым".

Впрочем, даже приватной беседы у Артемьева с Лысым Герой никогда не было, и вся информация, которую он вот уже четверть часа малыми порциями скармливал Пирогову, явля-лась стопроцентным и в своём роде совершенным блефом.