Андре Нортон - Убить бога. Сборник научно-фантастической прозы США

Он, как парализованный, смотрел на нее, она же улыбнулась и весело помахала ему рукой. Затем покачала бедрами, точно также, как это делали до нее миллионы других женщин, соблазняя мужчин. При других обстоятельствах это выглядело бы довольно комичным, если бы не одна подробность: фигура у Мэри была точь в точь, как у любой женщины на шестом месяце беременности.

Кэрмоди вдруг ощутил два противоречивых чувства одновременно. Во-первых, дикое животное влечение к Скелдеру, во-вторых, грубую плотскую страсть к Мэри.

Он в ужасе заскрипел зубами. Против этого был только один вид защиты. Джон выскочил из автомобиля, обежал его и бросился за ними с пистолетом в руке. Он стрелял и стрелял в красный туман.

Скелдер как-то странно хрюкнул, упал на землю и покатился, как стопка белья из прачечной, которую гнал ветер отчаяния. Мэри резко обернулась, рот ее был раскрыт в безмолвном крике, руки простерты в мольбе. Она покачнулась и рухнула наземь.

Внезапно Джон споткнулся, ощутив тяжелый удар в грудь, а затем второй, в живот. Он чувствовал, что сердце его разрывается, что он падает, что кровь хлещет из него фонтаном, что он проваливается в бездонный мрак…

— Кто-то выстрелил в меня, — подумал он. У него появилось ощущение конца.

Огромная Вселенная, прощалась с ним, издевательски хохоча в лицо…

Кэрмоди очнулся. Он лежал на спине, и мысли медленно ворочались в его голове. В небе, высоко в небе растопырила багровую ладонь луна. Как будто мифический великан швырнул ввысь перчатку, бросая вызов самому господу.

Ну, Джонни, маленький толстяк, ничтожество, одетое в тонкую кожу, сдавай карты, твой ход.

— Снова игра, — прошептал Кэрмоди и с трудом поднялся на ноги. Руками он ощупал тело, ожидая наткнуться на дыры от пуль. Но все было цело, и следов от крови не было, хотя одежда была влажной. Слава богу, влажной не от крови, от пота.

— Так вот, значит, как умирают, — подумал он. — Это ужасно, потому что чувствуешь себя абсолютно беспомощным, как ребенок. Постепенно к нему вернулась способность размышлять. Очевидно, все эти ощущения, поразившие его, на самом деле испытывали Скелдер и Мэри, когда в них вонзались пули. Они как бы передались ему, и он получил такое шоковое потрясение, что надолго потерял сознание и даже решил, что умер.

— А что, если бы я продолжал так думать? Я действительно бы умер? Так что же это такое, в конце концов?

— Не будь дураком, Джонни, — сказал он себе. — Что бы ты ни делал, не будь дураком. Ты просто испугался… до смерти.

Он подошел к Мэри и перевернул ее тело. Крик из темноты заставил его подпрыгнуть. Он повернулся и, держа пистолет в руке, стал вглядываться во тьму.

— Скелдер! — позвал он.

В ответ раздался вопль, скорее звериный, чем человеческий.

Улица тянулась прямо ярдов на сто, а затем поворачивала. На углу стоял высокий дом, каждый из шести этажей которого нависал над предыдущим. Он был похож на телескоп, воткнутый острым концом в землю. Из-за угла вышел Раллукс, лицо его было искажено гримасой боли. Увидев Кэрмоди, он замедлил шаг.

— Отойди в сторону, Джон! — крикнул монах.

— Ты не должен заходить сюда. Иди прочь! Это мое место. Я хочу быть здесь. Здесь место только для одного, и оно — мое! — О чем ты говоришь, черт побери? — рассердился Кэрмоди.

Он все время держал священника на мушке оружия. Было неизвестно, к чему может привести этот сумасшедший разговор.

— Ад! Я говорю об Аде! Неужели ты не видишь это пламя, не чувствуешь его? Оно сжигает меня, когда я в нем, и сжигает других, когда меня в нем нет. Отойди в сторону, Джон, позволь мне спасти тебя, освободить от мучений. Я уже научился немного управлять им и могу выйти из него, когда рядом никого нет. Тогда оно начинает искать другую грешную душу. Найдя ее, Пламя Ада накидывается на нее, но когда я снова вхожу в Пламя, оно отпускает ее, перебрасываясь на меня. Я делаю так, невзирая на жуткие муки.

— Ты сошел с ума, — оторопел Кэрмоди. — Ты…

И вдруг он дико вскрикнул, выронил пистолет и стал кататься по земле, хлопая руками по одежде.

Это исчезло так же внезапно, как и возникло. Он сел, дрожа и всхлипывая.

— О боже! Это действительно было Пламя, огонь!

Раллукс шагнул вперед и встал рядом с Кэрмоди, стиснув кулаки и бешено вращая глазами, как бы в поисках пути для бегства из своей невидимой тюрьмы. Но увидев, что Джон потянулся к нему, он остановил свой взгляд и сказал:

— Кэрмоди, никто не заслуживает таких мук, даже самый отъявленный грешник, как ты.

— Это приятно слышать, — ответил Кэрмоди, но голос его уже не был так насмешлив, как обычно. Он испытал на себе те мучения, которые переживал монах. Его очень интересовало, как это получается. Как мог Раллукс проецировать свои галлюцинации на другого человека, чтобы тот почувствовал то же самое? Единственное, что приходило ему в голову в качестве объяснения, было то, что излучение звезды воздействует на мозговое излучение отдельных людей так, что намного увеличивает иллюзии. И это происходит без прямого контакта. Значит, в этом нет никакой тайны. Такая передача энергии давно известна. Радиоволны переносят звук и изображение, при помощи слуха мы можем слышать другого человека, даже не видя его. Но в данный момент эффект был поразительным. Он вспомнил свои ощущения, когда пули, разорвавшие тело Мэри, отзывались в его теле болью, вспомнил ужас смерти, охвативший его существо…

Это было действительно ужасно, независимо от того, его это было ощущение или Мэри. Если в течение семи ночей каждый встречный будет давать ему свои ощущения, а он не сможет сопротивляться им… Нет, он не будет так беспомощен. Он убьет всякого, кто сгенерирует и передает ему свои ощущения.

— Кэрмоди! — крикнул Раллукс, очевидно, стараясь громкостью голоса заглушить непереносимую боль. — Кэрмоди, ты должен понять, что не Пламя преследует меня, а я преследую Пламя, я хочу гореть в Аду! Но не думай, что я отрекся от веры, от своей религии и буду вечно там, где горит адский огонь. Нет, я верую еще тверже, чем раньше! Я не могу не верить! Но… я охотно отдаю себя пламени, так как не верю, что справедливо обрекать на страшные муки девяносто девять процентов богом сотворенных душ. О, если это справедливо, тогда мое место — среди них!

И хотя я верю в каждое слово святого писания, я отказываюсь занять место на небесах среди праведников. Нет, Кэрмоди, я останусь среди проклятых навеки в знак протеста против божьей несправедливости. И если мучиться так, что спасутся от Ада девяносто девять и девять десятых душ и лишь одна попадет в Ад, я шагну в огонь и встану рядом с ней. Я скажу: