Доун Томпсон - Властелин воды

Сколько Бэкка ни вглядывалась в залитую лунным светом гладкую поверхность, в пределах видимости не было ровным счетом ничего. В месте, куда упала карета, было слишком мелко, чтобы ее могло отнести течением вниз по реке. Это подтверждало и то, что их чемодан лишь слегка намок. И все-таки, куда же делась карета?

Она постояла немного и повернулась, чтобы взбираться наверх, туда, откуда спустилась, как вдруг носом к носу столкнулась с Клаусом. Вместе с ним вернулся и туман, который обвивал его обнаженное тело. Он не проронил ни слова и только, приоткрыв чувственные губы, смотрел на нее гипнотизирующим взглядом. В какой-то момент ей показалось, что он хочет ее поцеловать.

От неожиданности и нереальности происходящего из груди ее вырвался возглас, почти крик. Блуждающие огоньки были повсюду – они вспыхивали, мигали, касались ее! У нее закружилась голова, а пляшущие огоньки превратились в вихрь белых светящихся точек, туманивших взор. Теряя сознание, она снова вскрикнула и упала прямо в его распахнутые объятия.

Глава 5

С первыми лучами солнца Бэкка застонала и очнулась. Она сидела в кресле, а голова ее покоилась на подоконнике. Во рту стоял привкус яблок и ромашки, но это сочетание почему-то отдавало горечью. Она тряхнула головой, прогоняя остатки сна. После ночи, проведенной на узком жестком подоконнике, голова у нее раскалывалась, и она, приходя в себя, снова застонала.

Неужели все это ей приснилось? Не может такого быть! Она была в лесу с Клаусом. Сердце ёкнуло. Его имя непроизвольно приходило на ум, стоило ей о нем подумать. Все, как он и обещал. Это настораживало. Случившееся не могло быть сном. Уж слишком реалистично все было – особенно он, обнаженный в тумане, когда она, испуганная его внезапным появлением ниоткуда, упала прямо ему на руки. Что происходило с ней тогда? Она никогда раньше не теряла сознания.

Дрожащей рукой она принялась разминать затекшую шею. Солнечный свет, проникающий через окно, больно резал глаза. Это не могло быть сном. Но если так, то почему сейчас светит солнце, если она ушла около полуночи? Разве могла она все это время быть в лесу? И как снова оказалась в кресле? В голове было пусто. Она ничего не помнила.

Подумать как следует ей не дали. Она еще растирала затекшие плечи, когда из гардеробной вышла Ула с комплектом свежего белья да так и застыла на месте. Она переводила взгляд с нетронутой кровати на Бэкку возле окна, с прошлого вечера не раздевавшуюся.

– О миледи! – запричитала она. – Только не говорите, что спали в этом старом неудобном кресле. А шторы… Шторы-то не задернуты! – спохватилась она. – Миледи, я же говорила, что нельзя оставлять окно на ночь открытым.

– Луна так прелестно освещала деревья, – сказала Бэкка, вставая, – что я не могла глаз отвести. Я… я даже не заметила, как заснула.

Ее слова звучали неубедительно, но другого объяснения придумать она не могла. Именно с этого места она в последний раз видела Клауса, шедшего по дорожке сквозь туман. Сейчас тумана не было, только невесомые облака водяного пара напоминали о далеком водопаде.

– Вы уже заглядывали к моей горничной? – поинтересовалась она, стараясь перевести разговор на другое, чтобы больше не возвращаться к вопросу о шторах. По крайней мере, теперь она знала, зачем понадобилось вводить это правило. Если хозяин Линдегрен Холла привык теплыми вечерами купаться обнаженным, зрители ему ни к чему.

Она слышала, что у шведов есть довольно странные купальные традиции – они даже возводят специальные постройки, где льют воду на раскаленные камни, а потом окунаются в пар. Ходят слухи, что они сначала хлещут себя березовыми ветками, чтобы на коже открылись поры, а потом, чтобы их закрыть, ныряют в бассейн с ледяной водой. Она наверняка застала Клауса за чем-то подобным. Она слышала еще, что шведы – искусные обольстители. А уж в этом-то она успела убедиться.

– Я только что от вашей служанки, – сказала Ула. – Она очнулась и хочет видеть вас. Поэтому я и пришла.

– Спасибо, Ула. Я сейчас же к ней пойду, только переоденусь. Принеси, если можно, мой завтрак туда. И извинись за меня перед хозяином, хорошо?

– Да, миледи, – сказала Ула, приседая.

Служанка занялась своими обязанностями: отодвинула кресло на угол персидского ковра и раздвинула шторы. Оставив Улу, Бэкка проскользнула в спальню Мод через гардеробную.

Лежащая под одеялом девушка выглядела изможденной. От шишки на лбу остался легкий след, но синяк по-прежнему был ужасным и темным. Бэкка с трудом сдержала горестный вздох. Робкая маленькая горничная выглядела сонной, словно ее чем-то опоили, – из-под полуопущенных век смотрели остекленевшие глаза, на губах играла вымученная улыбка. Краска отхлынула от ее лица, и теперь ей можно было дать куда больше тридцати. Бэкка улыбнулась, радуясь осмысленному выражению, которое появилось в ее взгляде, и стараясь скрыть беспокойство.

– Что с нами стряслось, миледи? – произнесла горничная голосом, напоминавшим шорох гравия.

– Во время грозы наша карета перевернулась, – ответила Бэкка. – Тебе изрядно досталось, да еще и я тебя придавила. А у меня юбка, на потеху графу, обернулась вокруг талии.

– Графу.

Бэкка кивнула.

– Графу Клаусу Линдегрену, шведскому дворянину. Это его дом. Он привез нас сюда после того, как карета рухнула в ущелье. Вытащив меня, он снова залез в карету, хоть она и висела на краю пропасти, и вызволил тебя, Мод. Я никогда раньше не видела ничего подобного! И только он успел выбраться, как карета сорвалась. За тобой ухаживает его домоправительница по имени Анна-Лиза. Отец был здесь, но уехал. Граф отослал его, однако он обязательно вернется, когда узнает, что мы так и не добрались до Плимута. Пока мы в относительной безопасности. Граф предложил взять нас под защиту. Так что, Мод, отдыхай и набирайся сил для дальнейшего путешествия. Мы не можем вечно злоупотреблять его гостеприимством.

– У меня ужасно болит голова, миледи, – сказала Мод. – И я так устала…

– Тогда слушайся Анну-Лизу, и она мигом поставит тебя на ноги.

В спальне вдоль камина шагал Клаус, сцепив руки на спине под фалдами изысканного фрака. Рэбэкка не спустилась ни к завтраку, ни к обеду. Не за горами был ужин. Напротив стоял Генрик и наблюдал за ним, покачивая седой головой. Даже не глядя, можно было сказать, что он недоволен, – как всегда, облик старейшин говорил больше, чем слова.

– Если она не придет, придется мне самому идти к ней, – сказал Клаус.

– Думаю, давно пора это сделать. Тем самым вы избавили бы себя от лишнего беспокойства.

– Да, но вообще-то я надеялся, что не придется…