Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 15. Рассказы

Несколько обеспокоенная поведением Лейна, Марсия вырвала руку и быстро двинулась по туннелю. Землянин поспешил следом. Вскоре они приблизились к отверстию, так встревожившему Марсию во время предыдущей прогулки по трубе. Пригнувшись, марсианка нырнула туда — на этот раз абсолютно без волнений. Напоследок указала лучиком на угловатую груду десятиножек по одну сторону от входа. Те самые здоровенные твари, что вроде бы исполняли обязанности часовых, теперь спокойно дрыхли на своем посту.

Если так, рассудил Лейн, тогда спят, видимо, и те, кого им положено охранять.

А Марсия? Как вписывается она в эту картину? Может статься, и вовсе не имеет ничего общего с этими тварями? Лейну хотелось верить, что так — настолько чуждой этому миру насекомоподобных с их инстинктивным псевдоразумом она представлялась. Навряд ли Марсия — порождение этого странного сообщества. Тем более что и ее здесь совершенно игнорировали. Это, кстати, роднило Марсию с ним самим, оставленным десятиножками в болоте без внимания.

Однако, похоже, у этого правила бывали и исключения — не случайно же Марсия стремилась проскользнуть в прошлый раз мимо часовых, стараясь ничем не привлечь их внимания.

И мгновением позже Лейн уже понял почему. Они оказались в огромном помещении, погруженном, как и труба, во тьму. Но днем света здесь, похоже, вполне хватало — луч фонаря пал на сплошь залепленный спящими светляками потолок.

Затем луч скользнул по полу, выхватывая из потемок штабеля неподвижных десятиножек, и неожиданно замер. Лейн взглянул только — сердце екнуло, волосы встали дыбом.

Луч упирался в протянувшегося перед ними гигантского — с небольшую субмарину — червя.

Инстинктивно Лейн выбросил вперед руку, чтобы удержать Марсию от неосторожного шага. Но застыл, не доведя жест до конца, — она, должно быть, знает что делает.

Видимо, Марсия почувствовала тревогу землянина: чтобы рассеять опасения, она осветила фонариком свое улыбающееся личико. И деликатно, почти нежно пожала запястье спутнику.

Мгновение тот не мог сообразить, за что ему такая ласка. Потом понял: Марсия растрогана беспокойством за себя. Более того, такая реакция свидетельствовала, что от потрясения, которое вызвал вид обнаженного мужского тела, она уже вполне оправилась.

Лейн внимательно всмотрелся в распростертое по полу чудище. Его тоже сморил сон, гигантские глаза прятались за вертикальными шторками век. Огромная голова по форме была округлой, как и у валявшихся вокруг десятиножек. На фоне огромной захлопнутой пасти крохотный клювик терялся, точно двойная ороговевшая на губе бородавка. Туловище, если представить его себе волосатым, напоминало чудовищно разбухшую земную гусеницу. Десять бесполезных ножек — слишком коротких, чтобы дотянуться до пола, — свисали по бокам. Складывалось впечатление, что тело надуто газом, как аэростат.

Марсия прошла вдоль чудища. Задержавшись возле хвоста, она приподняла складку кожи, под которой обнаружилось с дюжину кожистого же вида яиц, склеенных вместе какой-то слизью — очевидно, гормональными выделениями.

— Наконец хоть что-то проясняется, — пробормотал Лейн. — Конечно же! Это королева-матка, несущая яйца. Воспроизводство потомства — ее обязанность. Вот почему у остальных половых органов и в помине нет, или же они настолько рудиментарны, что обнаружить их не просто. Значит, хотя десятиножки — это животные, но во многом напоминают земных насекомых. Однако отсутствия у них пищеварительного тракта это не объясняет.

Марсия сложила в корзину липкие яйца и собралась уходить. Но Лейн остановил ее, объяснив жестами, что желал бы еще немного осмотреться. Пожав плечами, она повела землянина по кругу. Приходилось соблюдать осторожность, чтобы не наступить на развалившихся где и как попало десятиножек.

Они приблизились к большому открытому бункеру, стенки которого состояли из того же серого вещества, что и стены туннеля. На множестве полок внутри, окутанные чем-то вроде паутины, покоились сотни, тысячи яиц.

Рядом находился еще один бункер, доверху наполненный водой. На дне фонарь Марсии тоже высветил великое множество яиц. А над ними замелькали, брызнули в стороны мальки — точная копия рыбы в канаве туннеля.

Лейн ошарашенно выкатил глаза. Оказывается, рыба-насос — не самостоятельный генетический вид, а лишь личинка, вернее, головастик десятиножки. И запускают ее в протоку не только лишь для того, чтобы поддержать давление воды, текущей от северной полярной шапки, но также чтобы и дорастить личинку до метаморфозы во взрослую особь.

Однако Марсия, продемонстрировав ему содержимое следующего бункера, внесла в гипотезу коррективы. На сухом дне этого также громоздились яйца. Марсия вскрыла ножом упругую кожистую оболочку одного их них и выплеснула содержимое на ладонь.

Вот теперь действительно было чему подивиться. На ладошке лежало крохотное цилиндрическое существо, с одной стороны наделенное присоском, с другой — округлым ротиком с двумя каплевидными наростами по краям. Светляк — зародыш .

Пытливо глядя в глаза, Марсия дожидалась от Лейна кивка, который свидетельствовал бы о понимании. Но землянин только развел руками: мол, не доходит. Тогда Марсия поманила к следующему бункеру. Там, среди множества яиц и мягкой скорлупы, пошатываясь, уже ковыляли на десяти хилых лапках беспомощные свежевылупившиеся крохи — миниатюрные копии взрослых десятиножек.

В сущности Марсия торопливо провела Лейна сквозь серию живых и заковыристых шарад. И, следуя за ней, он начал кое-что постигать.

Эмбрионы, остававшиеся в яйцах до полного завершения развития, претерпевали три основные метаморфозы: стадию реактивной рыбы, стадию светящегося червя и — наконец — стадию зародыша-десятиножки. Если взрослые сиделки, присматривавшие за инкубатором, вскрывали яйца на одной из двух первых стадий, то эмбрионы и оставались в этих стадиях, хотя после и подрастали.

А как же оплодотворяется королева? — возник у Лейна вопрос, и он недоумевающе указал на разбухшее от яиц гигантское тело.

Вместо ответа Марсия выхватила из бункера одного из новорожденных. Бедолага отчаянно засучил хилыми ножками. Не будь он немым, как и все его соплеменники, наверняка зал огласился бы пронзительным верещанием. Марсия перевернула малыша кверху брюшком и продемонстрировала Лейну крохотный выступ в подбрюшье. Затем указала на ту же точку на теле спящей взрослой особи — там все оказалось девственно гладким.

Теперь наступил черед пантомимы: Марсия изображала питающуюся десятиножку. Сообразив что к чему, Лейн закивал. Твари появляются на свет с рудиментами половых органов, которые с возрастом не развиваются. Более того, как землянин только что видел, атрофируются совершенно — в яйцекладущую особь десятиножку может превратить лишь специальная диета.