Грегори Бенфорд - Академия. Вторая трилогия

Тут Гэри заметил, что Дорс уже какое-то время говорит об интригах в Верховном Совете, а он пропускает ее слова мимо ушей. Дорс давала рекомендации, как лучше всего обходиться с надоедливыми репортерами, как отвечать на телефонные звонки, и еще кучу всего в том же роде. Сейчас все только и знают, что дают ему советы…

Гэри покончил с завтраком, выпил чашечку кофе и почувствовал, что, наконец, готов начать новый рабочий день — как математик, а не как министр.

— Почему-то вспомнилось, что любила повторять моя матушка. Знаешь, как насмешить Бога?

Дорс запнулась на полуслове и в недоумении уставилась на мужа широко раскрытыми глазами.

— Как — что? А, это такая шутка?

— Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Дорс рассмеялась.

За дверью их, как всегда, поджидали гвардейцы спецслужбы. Гэри казалось, что в их постоянном присутствии нет никакой необходимости — вполне достаточно одной Дорс. Но он все равно не сумел бы убедить в этом Имперскую службу безопасности. На верхних и нижних этажах тоже дежурили имперские гвардейцы, обеспечивая всестороннюю непробиваемую защиту от всяческих неожиданностей. Проходя по улицам университетского городка, Гэри то и дело кивками здоровался со знакомыми, но присутствие гвардейцев удерживало людей на расстоянии, так что невозможно было даже перекинуться с друзьями парой слов.

У Гэри было немало важных дел в Отделении Математики, но он, повинуясь инстинкту, в первую очередь взялся за расчеты. Не отвлекаясь ни на что другое, Гэри просмотрел то, что записал ночью в блокнот, который держал на прикроватном столике, и погрузился в размышления. С отсутствующим видом он сидел и вычерчивал пальцем в воздухе какие-то бессмысленные фигурки, которые больше всего напоминали кастрюлю. Так он просидел больше часа.

Когда Гэри Селдону было лет десять, школьные учителя вдалбливали ему в голову, что математика — это всего лишь умение ловко обращаться с определенными, известными простыми величинами. Что-то вроде искусства быстро и верно подсчитывать деньги. Надо только выучить зависимости и теоремы — и соединить их вместе.

Не сразу, ой как не сразу сумел он подняться до того, чтобы различить сложные взаимосвязи между отдельными математическими дисциплинами. Величественные кружевные арки мостов уводили от ровных долин топологии в причудливую путаницу дифференциалов или от кропотливо прорисованного изящества теории чисел в зыбучие пески комбинаторного анализа. И только тогда Гэри стал воспринимать математику как огромный мир, существующий в сознании, мир, по которому можно путешествовать, который можно исследовать.

И чтобы изучать безбрежные просторы этого мира, Гэри погружался в размышления и работал в особом, «мыслительном» режиме… Это был поток непрерывного течения мыслей, когда Гэри мог полностью сосредоточиться на интересующем его вопросе, мысленно выделить проблему, закрепить ее, словно мушку в куске янтаря, и рассматривать со всех сторон, пока она не раскроет свои секреты.

Телефонные звонки, люди, политика — все это принадлежало реальному времени и тормозило отлаженную машину мыслей Гэри Селдона, безжалостно расхищало его «мыслительное» время. А потому с утра Гэри обычно предоставлял разбираться с реальным миром Юго, Дорс и прочим.

Но сегодня утром именно Юго вывел его из блаженной сосредоточенности. Защитное поле двери затрещало, в комнату проскользнул Юго и сказал:

— Я только на пару секунд… Посмотри, как тебе эти бумаги — в порядке?

Они с Юго осуществляли свои разработки по психоистории под безобидным прикрытием и регулярно публиковали результаты научных исследований в области нелинейного анализа «социальных узлов и противоречий» — почтенной и скучной отрасли истории. Эти работы были посвящены анализу социальных подгрупп и фракций на Тренторе или, реже, на других планетах.

Собственно, все эти исследования были необходимы для психоистории — из них складывались части математических выражений, которые Юго упорно именовал «уравнениями Селдона». Самого Гэри название немного раздражало: он очень старался, чтобы его имя никак не связывалось с этой теорией.

И хотя редкий час его жизни обходился без размышлений о психоистории, Гэри старался не смешивать науку и собственное мировоззрение. Ничто, свойственное какой бы то ни было конкретной личности, не может описать все многообразие великого и ужасного, святого и гнусного, что появилось за тысячелетия истории человечества. Один человек просто не сможет вместить в себя все это.

Юго включил голопроектор, и перед Гэри Селдоном высветились стройные линии графиков с текстовыми расшифровками.

— Посмотри, я по всем параметрам проанализировал кризис далити. Чисто и точно, как ты любишь.

— М-м-м… А что за кризис далити? Юго искренне изумился.

— Да ведь мы же не представлены в Совете, как должно!

— Но ты живешь в Университетском секторе, а не в Дали?

— Кто родился далити — тот останется им навсегда. Ты и сам точно так же думаешь про свой родной Геликол, разве нет?

— Геликон. Я так понимаю, вам недостаточно мест в Малом Совете?

— В Верховном тоже!

— Согласно Кодексу…

— Он безнадежно устарел!

— Далити представлены в Советах пропорционально…

— А наши соседи, ратаннанцы и квиппонцы, сговорились и вместе под нас подкапываются.

— Ты о чем?

— Множество далити живут в других секторах. И они не имеют представительства в Советах.

— Ты говоришь о нашем Университетском…

— Послушай, Гэри, ты же геликонец! Неужели не понимаешь? Множество секторов, и в них — миллионы далити, не представленные в правительстве, сообразил? Дали — не просто сектор. Далити — это отдельный народ.

— В Кодексе есть положения, рассчитанные на то, чтобы гражданские права отдельных народностей и этнических групп не ущемлялись…

— Они не срабатывают.

Глаза у Юго разгорелись, на скулах вздулись желваки. По напряженному выражению лица Гэри понял, что для Юго гражданские права далити — тема крайне важная и вряд ли он в состоянии спокойно рассуждать. Селдон кое-что понимал в медленно назревающих кризисах законодательств. Кодекс Законов мог удерживать равновесие сил на протяжении многих тысячелетий, но только при своевременном введении в него необходимых поправок и дополнений. Похоже, и сейчас понадобится что-то подобное.

— Да, мы с тобой уже обсуждали эту тему. Так что ты там вычислил?