Александр Громов - Погоня за хвостом

Западни, управляемые с центрального пульта, - иное дело. Сейчас мирмикантроп приближался к первой из них.

Раздражающе пищал тревожный сигнал, и в углу экрана мигала красная надпись «Незаконное проникновение!». Бранд поморщился, выключил сигнал и, взглянув на надпись, усмехнулся. Когда-то он помогал отцу отлаживать охранную систему Дома, но все же основную работу делал отец. Он-то и был автором трогательного словечка «незаконное» - как будто все еще продолжал жить в мире, где действовали законы и кодексы, где права личности свято охранялись и где полицейский наряд мог быстро и эффективно пресечь любое посягательство на частную недвижимость.

Куда там! Еще до рождения Бранда от всего этого остались одни руины; теперь же писаные законы исчезли за ненадобностью, заменившись простыми обычаями маленькой общины. Разве обычаи не лучше законов? И разве прежние законы о неприкосновенности жизни, имущества, прав и еще много чего помогли человечеству уцелеть?

Нора расширилась, позволив мирмикантропу выпрямиться. Бранд положил палец на клавишу. Легкое нажатие - и мгновенно выскочившие из стен туннеля лезвия порубят чужака в мясной гуляш. Роботу останется собрать со стен ошметки и вынести их вон на прокорм прожорливым местным трупоедам.

Многие ли из ныне живущих могли похвастаться тем, что видели своими глазами смерть мирмикантропа? Разве что старики, и то не все… Приготовившись насладиться зрелищем, Бранд вдавил клавишу до упора.

Но чуть раньше чужак рванулся вперед со скоростью стартующего спринтера. Нет, даже быстрее… Его словно швырнуло вперед катапультой. Никто не слыхивал, чтобы хоть один мирмикантроп порвал при рывке связку.

Лезвия с бесполезным свистом молотили воздух за его спиной.

Ругнувшись, Бранд убрал палец с клавиши, и орудия расчленения втянулись в стены. Отец дал промашку: эта ловушка годилась разве что для людей.

Кстати, посторонний человек вообще не дошел бы до этой ловушки - мирмикантроп же, казалось, видел сквозь стены. Бранд не мог понять, в чем тут дело. Да, у мирмикантропов великолепно развито чувство опасности, это всем известно; очень часто их выручает интуиция, ибо они логики и интуитивисты одновременно, но чтобы иметь ТАКИЕ способности… Что-то тут не так. Быть может, они сумели самостоятельно приобрести восьмое, девятое или какое там по счету чувство?

Вот они, новые хозяева Вселенной, - умелые, настойчивые, агрессивные, всегда конкретно мыслящие! Никто ни разу не замечал, чтобы они занимались искусством, философией и вообще чем-нибудь абстрактным. Зачем оно? Разве поэмы и скрипичные концерты - необходимое условие для победы в межвидовой конкурентной борьбе? Мозг мирмикантропа очищен от ненужной шелухи для выполнения основной задачи - служить виду и популяции. А стало быть, подвиньтесь, люди! Как, вы все еще живы и имеете наглость продолжать цепляться за свое жалкое существование? Фи! Ничего не поделаешь, придется помочь вам вымереть естественным путем, ибо в природе нет ничего естественнее, чем вымирание слабого вида под прессом более сильного… Есть более естественное? Вы ошибаетесь.

Ход снова резко повернул и теперь наклонно шел в глубь горы. У Бранда оставались еще три ловушки: падающая плита на тридцатом метре от поворота, внезапно разверзающийся под ногами глубокий колодец с гладкими - не зацепиться - стенками и озерком царской водки на семьдесят втором и комбинированная газо-плазмо-радиационно-пулевая ловушка на сто двадцать пятом.

Палец коснулся клавиши - и не нажал ее.

Почему-то Бранд был убежден, что чужак сумеет пройти все ловушки, кроме, может быть, последней. Но что ему, чужаку, за дело? Мозг, кричащий об опасности, необходим ему только для обслуживания инстинктов, а инстинкты гонят его вперед. Погибнет? Весьма вероятно. Зато его собратья, выждав время и убедившись в потере разведчика, будут знать: в горе скрыто не заброшенное поселение людей, а самое что ни на есть действующее, зловредное. Проще уничтожить его, нежели очищать. Жизнь одного мирмикантропа за такое знание - сущий пустяк.

Значит, все-таки придется взять жизнь за жизнь - одну за одну? Или убить мирмикантропа - черт возьми, это вполне возможно! - и удрать, покинув Дом?

Но куда?

Бранд щелкнул пальцами. Подкатившийся робот сунулся рецепторным блоком в руку: я тут, хозяин, я готов, приказывай.

– Вооружись, - сказал Бранд? - Сюда идет чужак. Враг. Пусть тебя расплавит, но он не должен войти в Дом. Ты понял?

– Понял, - сказал робот. - Постараться не причинять Дому повреждений?

– Постарайся, но не в ущерб основной задаче. И… вот еще что. Можешь впустить его в малую гостиную и не дорожить этим помещением. Будь осторожен - враг крайне опасен. Я включу дезориентирующую завесу. Это тебе поможет?

– Спасибо, - сказал робот.

– Не за что. Катись.

Последняя дверь - броневая плита, снабженная папиллярным идентификатором - задержала мирмикантропа минуты на две. Он не стал мудрить с хитроумными запорами, а попросту прожег дыру, Бранд успел подумать о том, что память идентификатора еще хранит пальцевые отпечатки Хильды, Хелен и Эрика, трех человек, из которых двое мертвы, а третья далеко отсюда. Подумал он и о том, что не раз собирался очистить память идентификатора от ненужного, но так и не собрался. Память человеческая держится на реперных знаках - старых фотографиях, вещах, детских игрушках. Что ей, памяти, закодированные символы? Их нельзя ни увидеть, ни потрогать. И тем не менее Бранд не стер их. Пусть хоть Дом по-прежнему считает, что в нем живет полноценная семья…

И еще Бранд с горькой усмешкой подумал о том, что уж мирмикантроп-то вне всякого сомнения поступил бы иначе. Разве они понимают, что такое настоящая боль утраты и настоящая любовь? Что они, логичные до механистичности, могут в этом понимать, когда пол для них не играет никакой роли, если, конечно, данная конкретная особь не матка и не трутень. Пройдет время - и естественный ход эволюции разделит нынешних рабочих-солдат на рабочих и солдат, причем и те, и другие окончательно утратят половые признаки, благо они уже и теперь вроде рудимента…

Стоп!!!

Подскочив на табурете, Бранд связался с роботом.

– Прежнее задание изменено. Приказываю захватить чужака живым. Любой ценой. Повторяю: любой ценой взять живым. Как понял?

Не дожидаясь ответа, он вскочил и побежал, стукаясь обо все углы.

6.

– Что они там делают? - спросил на сей раз Ираклий. Стах следил за мирмикантропами через единственный «глаз», причем самый дальний и неудобный. Остальные были отключены, и эта предосторожность не казалась лишней.

– Похоже, уходят… Да, точно уходят!