Пол Андерсон - Тау - ноль

— Например, я. — Чи-Юэнь была невозмутима. — Вне всякого сомнения, возникнут постоянные пары. Но почему бы пока не получать кратких мгновений наслаждения?

— Извини, — сказала Глассгольд. — Мне не следовало вмешиваться в личные дела. Тем более, когда люди такие разные, как, например, ты и я.

— Верно. Я только не согласна, что моя жизнь менее счастлива, чем твоя. Напротив.

— Что? — Глассгольд открыла рот. — Ты шутишь!

Чи-Юэнь улыбнулась.

— Если ты что-то и знаешь о моем прошлом, Эмма, это только внешняя сторона. Я могу себе представить, что ты думаешь. Моя страна разделена, доведена до нищеты, содрогается от последствий революций и гражданских войн. Моя семья — культурная и придерживающаяся традиций, но бедная той отчаянной бедностью, которая знакома только аристократам в худшие времена.

Мне посчастливилось учиться в Сорбонне, когда представилась такая возможность. Когда я получила диплом, меня ждала тяжелая работа. — Она повернула лицо к убывающему свету Солнца и добавила тише. — О моем мужчине. Мы тоже учились вместе, в Париже. Потом, как я уже говорила, мне пришлось быть вдали от него — из-за работы. Наконец он отправился в Пекин — навестить моих родителей. Я должна была скорее приехать, и мы бы стали мужем и женой согласно закону и таинствам, как уже были ими в действительности. Произошел мятеж. Он был убит.

— О, бедняжка… — начала Глассгольд.

— Это внешняя сторона, — перебила Чи-Юэнь. — Внешняя. Неужели ты не видишь: у меня тоже была любящая семья, может быть, даже в большей степени, чем у тебя, потому что они понимали меня так хорошо, что не сопротивлялись тому, что я покидаю их навсегда. Я повидала мир, и видела больше, чем можно увидеть, путешествуя первым классом. У меня был мой Жак! И другие — до него, а потом и после него, как он хотел бы. Я отправляюсь в путь без сожалений и без боли, которую нельзя вылечить.

Счастье на моей стороне, Эмма.

Глассгольд не ответила.

Чи-Юэнь взяла ее за руку и встала.

— Ты должна освободиться от себя самой, — сказала планетолог. — С течением времени только ты сама можешь научиться, как это сделать. Но, может быть, я смогу немного помочь тебе. Пойдем в мою каюту. Мы сошьем платье, которое будет тебе к лицу. Скоро состоится празднование Дня Соглашения, и я хочу, чтобы ты развеселилась.

Задумайтесь: один световой год — это бездна, которую невозможно представить. Исчислимая, но недоступная воображению. На обычной скорости скажем, на разумной скорости для машины в уличном движении мегаполиса вам потребуется почти девять миллионов лет, чтобы преодолеть это расстояние. А в окрестностях Солнца звезды в среднем отстоят друг от друга примерно на девять световых лет. Бета Девы удалена от Солнца на тридцать два года.

Тем не менее, такие расстояния можно преодолеть. Корабль, постоянно увеличивающий скорость при одном «g», проделал бы путь в половину светового года немного меньше, чем за год времени. Такой корабль двигался бы со скоростью, очень близкой к предельной — триста тысяч километров в секунду.

Вскоре возникли практические проблемы. Откуда взять массу-энергию, необходимую для этого? Даже в ньютоновской вселенной идея ракеты, несущей с собой столько топлива от самого старта, показалась бы нелепой. Еще более нелепой она была в реальном, эйнштейновском космосе, где масса корабля и полезной нагрузки постоянно возрастала, поднимаясь вверх к бесконечности по мере приближения скорости корабля к световой.

Но топливо и масса реакции есть в самом космосе! Пространство пропитано водородом. Разумеется, его концентрация по земным стандартам невелика: примерно один атом на кубический сантиметр в галактических окрестностях Солнца. Тем не менее, это составляет тридцать миллиардов атомов в секунду, ударяющих в каждый квадратный сантиметр встречной поверхности корабля, когда он приближается к скорости света. (Примерно такое же количество и в начале путешествия, поскольку межзвездная среда плотнее вблизи звезды). Энергия при этом потрясающая. При столкновении высвобождаются мегарентгены жесткой радиации; а смертельную дозу составляет меньше тысячи рентген в течение часа. Никакая материальная защита не поможет. Даже если предположить, что щит невероятно толст при старте, он вскоре будет изъеден до основания.

Однако ко времени создания «Леоноры Кристины» имелись уже нематериальные способы защиты: магнитогидродинамические поля, пульсация которых проникала вперед на миллионы километров, захватывала атомы своими диполями — отпадала необходимость ионизации — и управляла их потоком. Эти поля служили не только в качестве пассивной брони. Они отражали пыль и все газы, кроме преобладающего водорода. Но этот последний они отправляли назад — по длинным кривым, чтобы обогнуть корпус корабля на безопасном расстоянии — пока он не попадал в вихрь сжатия, возбуждающий электромагнитные поля, центром которых служил бассердовский двигатель.

Корабль не был мал. Однако он был лишь ничтожной искоркой металла в этой обширной паутине окружающих его сил. Он сам больше не порождал их.

Корабль положил начало процессу, когда достиг минимальной скорости на реактивной тяге. Но процесс стал слишком масштабным, слишком стремительным и мог теперь возникать и поддерживаться только сам собой. Первичные термоядерные реакторы (для торможения используется отдельная система), трубки Вентури, весь комплекс, который разгонял корабль, не содержался внутри корпуса. Большая его часть вообще не была материальной, а представляла собой результат векторов, космических по масштабу.

Управляющие устройства корабля, которыми руководил компьютер, и близко не походили на автопилот. Они были как катализаторы, которые, если их разумно использовать, могли повлиять на ход этих чудовищных реакций, могли вызвать их, могли в нужный момент замедлить и погасить их как свечу… но не мгновенно.

Раскаленная масса водорода пылала подобно звезде позади бассердовского модуля, который фокусировал электромагнитные поля.

Колоссальный эффект газового лазера направлял фотоны, образуя луч, реакция которого толкала корабль вперед. Он испарил бы любое твердое тело при соприкосновении. Процесс имел не стопроцентный КПД. Однако большая часть утерянной энергии уходила на ионизацию водорода, который избежал ядерного сгорания. Эти протоны и электроны вместе с продуктами сгорания направлялись назад силовыми полями — ураганный выброс плазмы, добавляющий свое собственное ускорение движению.

Процесс не был стабильным. Скорее он обладал нестабильностью метаболизма живого существа и подобно ему всегда находился на краю катастрофы. Непредсказуемые вариации возникали в составе материи в пространстве. Протяженность, плотность и конфигурацию силовых полей нужно было подогнать соответственно — проблема из неизвестного количества миллионов факторов, которую мог достаточно быстро решить только компьютер.