Филип Дик - Мир, который построил Джонс

– Нападения,– тихо и вкрадчиво повторил Каминский.– И вы об этом знаете? У вас есть доказательства? Или это лишь ваши домыслы?

– Через шесть месяцев, считая от этого дня,– заявил Джонс сдавленным металлическим голосом,– первый шлынд высадится на Землю.

– Наши разведчики высаживаются на всякие планеты,– сказал Каминский, хотя вкрадчивой уверенности в нем поубавилось.– Это ведь не означает, что мы хотим их захватить.

– Эти планеты наши,– сказал Джонс.– Мы осматриваем их, вот и все.– Подняв глаза, он закончил: – И шлынды делают то же самое, они осматривают Землю. Вот прямо сейчас они нас разглядывают. Неужели вы не чувствуете их взглядов? Мерзкие, отвратительные, враждебные глаза насекомых...

– Да он просто болен,– испуганно сказал Кассик.

– Вы и это видите? – продолжил Каминский.

– Я это знаю.

– Но вы видите это? Вы видите вторжение? Вы видите, как они захватывают, разрушают и все такое?

– Через год,– упрямо твердил Джонс,– шлынды станут высаживаться по всей Земле. Каждый день. По десятку, по сотне штук сразу. Орды шлындов. Все одинаковые. Орды неразумных, мерзких и враждебных существ.

Пирсон произнес с усилием:

– Ага, станут садиться рядом с нами в автобусах. Еще захотят брать в жены наших дочерей, правильно?

Должно быть, Джонс предвидел это замечание. Еще не успел Пирсон открыть рот, лицо его стало белым как мел и он судорожно вцепился в ручки кресла. Пытаясь пересилить себя и не потерять контроля, он процедил сквозь зубы:

– Народ не станет этого терпеть, приятель. Я вижу это. Будет много пожаров. Шлынды состоят из сухого вещества, приятель, они хорошо горят. Предстоит много уборки.

Тихим и злым голосом Каминский выругался.

– Разрешите мне уйти,– начал он, не обращаясь ни к кому в частности.– Мне это все надоело.

– Успокойтесь,– строго сказал Пирсон.

– Нет, я не могу этого выносить.– Каминский бесцельно заходил кругами.– Мы же ничего не можем сделать! Мы ведь и пальцем не можем его тронуть – он ведь на самом деле видит все это! Ему ничто здесь не угрожает – и он знает это.

Приближалась ночь. Кассик и Пирсон стояли в темном коридоре верхнего этажа. В нескольких шагах ожидал посыльный с почтительным выражением лица под стальной маской.

– Так-так,– начал Пирсон. Он весь дрожал.– Что-то здесь холодно. Приходите с женой ко мне обедать. Посидим, поболтаем о том о сем.

– Спасибо, с удовольствием. Вы еще не знакомы с Ниной,– ответил Кассик.

– Я понимаю, вы в отпуске. У вас медовый месяц?

– Что-то в этом роде. У нас прелестная квартирка в Копенгагене... мы уже начали ремонт.

– Как вам удалось найти квартиру?

– Родители Нины помогли.

– Ваша жена не служит у нас, нет?

– Нет. Она идеалистка и занимается искусством.

– А как она относится к вашей профессии?

– Ей не очень нравится. Она сомневается в том, что полиция вообще нужна. Мол, новая тирания.– Кассик иронически прибавил: – В конце концов, сторонники абсолютизма гоже вымирают. Еще несколько лет, и...

– Вы думаете, Гитлер тоже был провидцем? – вдруг спросил Пирсон.

– Думаю, да. Конечно, не таким, как Джонс. Ну там сны, предчувствия, интуиция. Для него будущее тоже было неподвижным и определенным. И он слишком полагался на удачу. Думаю, и Джонс скоро поставит на свою удачу. Похоже, он начинает понимать, зачем он появился на свет.

Пирсон держал какую-то бумагу в руке, рассеянно барабаня по ней пальцами.

– А знаете, какая сумасшедшая мысль пришла мне в голову? Спуститься туда, где его держат, ну туда, в камеру, раскрыть ему пасть и забить в глотку такую пилюлю, чтоб его разорвало в клочки, а потом уже подумать, что делать дальше.

– Его нельзя убить,– сказал Кассик.

– Его можно убить. Но врасплох его не возьмешь, вот что. Убить Джонса – значит постоянно держать под контролем каждый его шаг, обложить его со всех сторон. У него целый год форы. Когда-нибудь же он умрет, ведь он тоже смертен. Гитлер же в конце концов умер. Но в свое время в Гитлера были направлены тысячи пуль и бомб, ему подсовывали яды, а он все-таки ускользнул. Я займусь этим вплотную... я запру его в камеру и прикажу замуровать дверь. Хотя... у него на лице всегда написано, что дверь он все равно найдет.

– Вручить это лично,– обратился к посыльному Пирсон.– Вы знаете кому: вниз по лестнице, сорок пять-А. Где сидит эта высохшая мумия.

Посыльный козырнул, взял бумагу и рысью побежал прочь.

– Вы думаете, он сам верит всему, что тут наговорил? – поинтересовался Пирсон.– Про этих шлындов?

– Неизвестно. Но что-то в этом все-таки есть. Само собой, они высадятся и на Земле, они ведь продвигаются без плана, вслепую.

– Ну да,– ответил Пирсон.– Один уже приземлился.

– Живой?

– Мертвый. Сейчас ведутся исследования. Скорей всего, мы ничего не узнаем, пока не прибудет следующий.

– Хоть что-нибудь о нем уже можно сказать?

– Почти ничего. Гигантский одноклеточный организм, среда обитания – пустое пространство. Передвигается пассивно, механизм передвижения пока неясен. Абсолютно безвреден. Амеба. Толщиной в двадцать футов. Покрыта грубой шкурой – она предохраняет от холода. Ничего похожего на злобного захватчика: эти забытые богом бедняги просто скитаются там и сям и сами не понимают, где они и что они.

– Чем они питаются?

– Ничем. Они просто живут, пока не помрут. Ни органов питания, ни пищеварения, ни выделения, ни размножения – ничего нет. Какие-то недоделанные.

– Странно.

– Очевидно, мы просто натолкнулись на какое-то стадо. Ну да, конечно, они начали падать. Будут шмякаться то здесь, то там, рассыпаться на куски, пачкать машины, расплющиваться. Засорять озера и реки. Они, конечно, нас еще достанут! Станут шлепаться нам на голову, станут гнить. А скорей всего, лягут и спокойно все сдохнут. Изжарятся на солнце... Этот, кстати, погиб от жары, изжарился как сухарь. А тем временем мы что-нибудь придумаем.

– Особенно когда Джонс примется за дело.

– Не было бы Джонса, появился бы кто-нибудь другой. Ну да, Джонс способен на многое, в этом его преимущество. Он и стрельбу может вызвать, и все, что угодно.

– Эта бумага – приказ о его освобождении?

– Вы угадали,– сказал Пирсон.– Он освобожден. Пока мы не придумаем нового закона, он свободный человек. И может делать, что захочет.

Глава 6

Джонс стоял в крошечной, кругом выбеленной аскетической камере полицейского участка и полоскал рот специальным тоником доктора Шерифа. Тоник был противным и горьким. Он гонял его от щеки к щеке, задерживал на секунду в горле, а потом сплевывал в фарфоровую раковину умывальника.

За ним молча наблюдали двое полицейских в форме, стоя по обе стороны помещения. Джонс не обращал на них никакого внимания; всматриваясь в зеркало над раковиной, он тщательно причесался, потом протер большим пальцем зубы. Сегодня ему хотелось быть в форме: через час он собирался принять участие в важных событиях.