Василий Головачев - Последний джинн

В его основании, прямо над «кормой», к которой можно было подобраться по узкой лесенке, зияло прямоугольное отверстие, похожее на двери в никуда. Игнат заметил в этом проеме тоненькую фигурку и, заинтересовавшись, поднялся по лесенке к корме, а затем выше — к «двери».

Созерцателем архитектурной инсталляции оказалась девушка лет двадцати трех, одетая практически в такой же белый спортивный тренч, что был и на Игнате. Высокая, стройная, но без особых выдающихся форм, привлекающих мужчин, с довольно простеньким личиком, на котором застыло выражение задумчивости. На губах неяркая помада, не особенно модная. Глаза карие, теплые, рассеянные, с золотистым огоньком. Нос точеный, греческий, как принято говорить. Волосы длинные, соломенного оттенка, падают на спину, связанные в хвост. Игната она заметила не сразу, погруженная в свои мысли, и он не стал ее беспокоить, остановившись поодаль. Прислушался к молчанию «ковчега», и вдруг услышал тихое хрустальное журчание ручья (откуда здесь ручей?), шепот листьев (странно, деревья далеко), музыкальные аккорды (кто играет — не видно) на грани слышимости и струнное гудение ветра в деревянных «перьях».

Девушка почувствовала его присутствие, повернула голову. Туман в ее глазах рассеялся, она улыбнулась чуть смущенно, и он почувствовал нечто вроде электрического разряда. Такой улыбки он не видел еще ни у кого!

Сглотнул, с усилием возвращая себе способность соображать, улыбнулся в ответ.

— Щекотно, правда?

— Что? — с легким удивлением изогнула бровь девушка. — Почему щекотно?

— Здесь иная энергетика, дышится иначе. Чувствуете? Такое впечатление, что кто-то делает тебе массаж души.

Девушка с любопытством смерила Игната взглядом.

— Вы говорите как поэт.

— Нет, я всего лишь эмтор, пытаюсь найти гармонию в мире вещей. А вы архитектор?

— Всего лишь эфаналитик, — отрицательно качнула головой девушка. — И ксенолог. Работаю в ИВКе, институте…

— Я знаю.

— Мой дед был ксенопсихологом, я пошла по его стопам.

— Может быть, я его знаю?

— Гилберт Шоммер.

Игнат, который не раз слышал от отца и деда это имя, с не меньшим интересом посмотрел на незнакомку.

— Да, помню, даже читал какие-то его труды. Давайте познакомимся.

— Давайте.

— Игнат.

— Лилия.

— Шоммер?

— Эллин.

— По мужу?

— По отцу. Шоммер — отец моей мамы.

— Красивая фамилия.

— Спасибо. Как вы здесь оказались?

— В дерлоке живут мои тетки по отцовской линии, Вера и Людмила, я к ним часто наведываюсь.

— Вера Ильинична? Вторые Завесы, частный сектор.

— Точно.

— А мои родственники живут в доме напротив. Я прилетаю сюда редко, но вашу тетю знаю.

— Как ни тривиально звучит, но мир действительно тесен. А что именно привлекло вас на «АрхСтояние»?

Мимо с шипением прошил воздух серо-жемчужный неф «Порше».

Игнат напрягся. Этот неф он встречал уже третий раз, и простой случайностью сей факт быть уже не мог.

— Здесь много интересных инсталляций, заставляющих думать, оживлять фантазию, либо успокаивающих сердце. Фестиваль еще не начался, воркшопы только достраиваются, видите? — Лилия показала на суету строителей неподалеку. — А я не люблю шумные толпы. Вот пришла сюда поразмышлять.

— Мне тоже здесь хорошо думается. Я и сам хотел когда-нибудь поучаствовать в конкурсе.

Неф вернулся, завис над «ковчегом», затем вдруг стрелой метнулся к разговаривающим молодым людям.

Лилия отшатнулась с легким вскриком и, потеряв равновесие, взмахнула руками, начала падать спиной в проем гигантской «двери».

Игнат прыгнул к ней, изогнулся, дернул за руку, возвращая обратно, крутанулся на пятке и на мгновение прилип грудью к деревянной обшивке с той стороны «двери», где должен был бы находиться «киль». Нашел выступ, вцепился пальцами правой руки, качнулся вправо, повис на пальцах, качнулся влево, нащупал опору для ноги и вытолкнул-вытащил себя на порог «двери». Посмотрел на удалявшийся неф, сказал спокойно:

— Лихач фигов!

Лилия вцепилась в его руку.

— Вы… вы…

Он посмотрел на нее, улыбнулся, похлопал по руке:

— Все нормально. Парень просто бесится от переизбытка недостатка. Жаль, что его выкрутаса не видели инспекторы ФАИ.[3]

— Вы меня спасли.

— Пустое, просто поддержал под руку. В жизни всякое случается. Знаете что, а давайте посидим где-нибудь в кафе? Я еще не знакомился с ксенологами, а тем более с такими династически знаменитыми.

— Ну, какая из меня знаменитость, — слабо улыбнулась Лилия. — Дед — тот был действительно известен. — Она заколебалась. — В два часа мне надо быть…

— Мы успеем, до двух часов еще уйма времени. Здесь неподалеку, на окраине дерлока, есть кафе «Острог», очень уютное. Не бывали? Оно располагается на вершине жилой башни, откуда видна вся территория музея.

— Хорошо, минут сорок у меня есть.

Игнат, пользуясь сетью связи Управления, мысленно вызвал такси.

Двухместный пинасс прилетел буквально через минуту, высадив, очевидно, кого-то из прибывающих гостей фестиваля.

— Как это у вас ловко получилось, — искоса посмотрела на спутника девушка. — Я думала, придется ждать не меньше получаса.

— Я еще посуду мыть умею, — улыбнулся Игнат, — и вязать спицами шерстяные носки.

— Чем? — не поняла она.

— Спицами. Никогда в руках не держали?

— Не доводилось. Даже слова такого не знаю.

— У нас еще с двадцатого века в семье хранится разная древняя утварь, прялка, к примеру, спицы, инструменты. Моя прапрабабка вязала носки очень здорово, я слышал это от деда.

Они сели в такси.

Аппарат взлетел над зеленым полем с архитектурными экспонатами фестиваля.

— Такого музея больше нигде нет, — сказала Лилия, снова становясь задумчивой. — Я была во многих странах мира, видела очень красивые музеи ландшафтной архитектуры, но здесь все иное.

— Я тоже бывал, — сказал Игнат, провожая взглядом проплывающий внизу объект, напоминающий проросшие друг сквозь друга крылья разных птиц. — В Италии, Латвии, Бельгии. Там в зданиях время спит, а тут оно всматривается в нас с легким удивлением.

Лилия оторвалась от созерцания ландшафта, повернулась к нему. Золотистые огоньки в глазах девушки загорелись ярче. Собеседник ей нравился. Впрочем, это чувство было взаимным, хотя дать знакомству объективную оценку Игнат пока не мог. С Лилией просто хотелось быть рядом, и все.

Такси доставило их на крышу невысокой — всего в тридцать два этажа — жилой башни на окраине Никола-Ленивца, откуда они спустились в кафе. Заняли места на веранде, с видом на территорию «АрхСтояния» и речку Угру. Лилия заказала себе горячий слим со сливками. Игнат традиционный травяной чай с брусничным вареньем. Варенье из лесных ягод он любил самозабвенно, так что мог есть его с утра и до вечера.