Лао Шэ - Записки о Кошачьем городе

Я сидел на сторожевой вышке, как попугай на жердочке, и потешался сам над собой. Но мне все же не хотелось нарушать кошачьих обычаев. Я должен хорошенько узнать местных жителей, а для этого надо участвовать во всех их делах, как бы они ни были смешны. К счастью, дул ветерок, и жара меня не очень мучила. Чтобы не получить солнечного удара, я велел Большому Скорпиону принести мне вместо шляпы сплетенную из травы крышку, которой я накрывал еду.

От обычных людей-кошек солдаты отличались только перьями за ухом да палками. Эти предметы, конечно, давали им преимущество перед рядовыми жителями, но сейчас, загипнотизированные Большим Скорпионом, они, пожалуй, страдали сильнее своих соплеменников. Они грызли рощу, точно шелкопряды после спячки, и вскоре я уже видел стволы, которые раньше были плотно закрыты листвой. Еще через некоторое время солдаты добрались до макушек и даже принялись за сравнительно близкие ко мне деревья. Но на этих деревьях они рвали только одной лапой, а другой заслоняли глаза, видимо, боясь, что я могу их ослепить.

«Оказывается, люди-кошки отнюдь не бестолковы, – подумал я. – Если бы у них был настоящий руководитель, способный покончить с дурманом, они сумели бы сделать многое. Может быть, стоит заняться ими? Прогнать Большого Скорпиона, стать для них и помещиком, и генералом… Нет, пустые мечты. Я ничего не решусь предпринять, потому что не знаю их как следует».

В этот момент я вдруг увидел (деревья вокруг меня оголились, и я отчетливо мог видеть все, что происходило внизу), как Большой Скорпион занес свою палку над головой одного солдата. Я знал, что не успею задержать эту палку, даже если спрыгну с высоты двух саженей и не сломаю ногу при прыжке, но мне очень хотелось наказать Большого Скорпиона. Я прыгнул, тотчас поднялся, подбежал, однако солдат уже лежал на земле, а Большой Скорпион приказывал закопать его.

Человек, не понимающий ближних, часто вредит им при самых благородных побуждениях. Когда я спрыгнул, солдаты решили, что сейчас грянет ручной гром, и почти все попадали с деревьев. Многие, наверное, разбились, потому что вокруг стоял сплошной стон. Но я тогда не обратил на них внимания, а схватил Большого Скорпиона. Он воспринял мой прыжок иначе, решив, что я хочу помочь ему, что я вообще стал его верным клевретом – ведь все это утро я был так послушен. Когда я его схватил, он очень удивился: он не чувствовал за собой никакой вины.

– Почему ты убил солдата? – крикнул я.

– Он отгрыз стебель от листа…

– И за это ты мог?..

Тут я вспомнил, что нахожусь среди людей-кошек, которых бесполезно урезонивать. Я сделал знак солдатам:

– Связать его!

Они смотрели на меня и, казалось, ничего не понимали.

– Связать Большого Скорпиона! – пояснил я, но никто не двинулся с места.

Сердце мое похолодело. Если я действительно встану во главе этих солдат, мне, наверное, никогда не найти с ними общего языка. Они не смеют помочь мне не потому, что любят Большого Скорпиона, а потому, что не понимают моей правоты. Им даже в голову не приходит, что можно мстить за товарища. Это поставило меня в тупик: если я отпущу Большого Скорпиона, он наверняка станет презирать меня. Но и убивать его не стоило – он еще может пригодиться мне на Марсе, по крайней мере здесь, в Кошачьей стране. При всех своих дурных качествах он для меня полезнее, чем эти жалкие вояки. Я притворился, будто гнев мой несколько утих.

– Признаешь свою вину? – спросил я Большого Скорпиона. – Или хочешь, чтобы я отдал твою рощу на разграбление?

Услышав о разграблении, солдаты оживились, протянули лапы к листьям, но я дал Большому Скорпиону два пинка, и все снова замерли. Глаза Большого Скорпиона превратились в крохотные щелки. Я чувствовал, что он ненавидит меня: ведь его наказал перед солдатами сам посланец богов, да еще за какой-то пустяк. Однако ссориться со мной он не посмел.

Я спросил его, сколько он платит сборщикам дурманных листьев. Когда он ответил, что по два листа, солдаты снова навострили уши, видимо ожидая прибавки жалованья. Я потребовал, чтобы Большой Скорпион хорошенько накормил их после работы, и уши разочарованно опустились. Мне не было дела до их печальных вздохов – меня больше интересовала семья убитого солдата, которой я велел выплатить сто национальных престижей. Большой Скорпион согласился, но когда я начал спрашивать, где живет семья погибшего, никто не издал ни звука. У людей-кошек не было привычки утруждать свой язык ради других. Я понял это только спустя несколько месяцев, а Большой Скорпион благодаря моему неведению сэкономил национальные престижи.

10

После окончания сбора листьев по-прежнему дул ветерок, в воздухе похолодало, на небе стали изредка появляться черные тучи, но без дождя. Это было начало «бурного сезона», когда помещики везли дурманные листья в город. Хотя Большой Скорпион был очень недоволен мной, ему пришлось напустить на себя добрейший вид, потому что отправляться в путь без меня было равносильно самоубийству.

Высушенные листья сложили в тюки. Каждый тюк тащили по очереди двое солдат, причем на головах. Впереди несли Большого Скорпиона: четверо солдат подпирали головами его тело, двое солдат повыше – ноги, а один солдат – шею. Этот способ передвижения был самым почетным в Кошачьем государстве, хотя и не очень удобным. По обеим сторонам от носильщиков шли двадцать генералов с музыкальными инструментами. Если солдаты не соблюдали дисциплину – например, запускали когти в тюки, чтобы нюхнуть дурману, – то генералы изысканнейшими звуками докладывали об этом Большому Скорпиону. Все вещи в Кошачьем государстве должны были приносить прямую пользу, искусство тоже: музыканты обычно служили шпиками.

Мне полагалось занять наиболее ответственное место в середине колонны. Большой Скорпион приготовил для меня семерых носильщиков, но я отказался от этого благодеяния и решил идти самостоятельно. Он никак не хотел соглашаться: приводил цитаты из классиков, говорил, что императора носит двадцать один человек, князя – пятнадцать, аристократов – семь, что это древний обычай, который нельзя, непозволительно нарушать. «Аристократ, ходящий по земле, позорит своих предков!» – восклицал он. Я уверил его, что мои предки не будут опозорены, если меня не понесут на головах. Тогда он чуть не заплакал и продекламировал двустишие:

Тот, кто ест дурманные листья,

Всегда будет аристократом.

– Пошел ты со своими аристократами! – оборвал я его, не вспомнив подходящей стихотворной цитаты.

Большой Скорпион вздохнул и про себя, должно быть, выругался, но вслух бранить меня не посмел.

Построение колонны заняло больше двух часов. Большой Скорпион то укладывался на головы своих носильщиков, то опять вскакивал, и так до семи раз, потому что кошачьи солдаты никак не могли стоять спокойно. Теперь они знали, что я не всегда помогаю Большому Скорпиону, он не решался пустить в ход дубинку, а ругань без побоев на них не действовала. Отчаявшись построить солдат в прямую линию, Большой Скорпион сдался и велел выступать.