Роберт Силверберг - Человек в лабиринте

Последнего робота, который у них остался, они направили в главные ворота – безопасные. Благодаря скромному запасу информации, собранному ценой многих человеческих жизней, он обходил все ловушки и теперь находился в зоне С, почти на границе с зоной F. Все шло, как они и ожидали, и это значит, что все сходилось с опытом людей, которые шли этой трассой во время предыдущих экспедиций. Робот продвигался по тому же пути, не отходя в сторону, где надо приседая, и продержался в лабиринте уже пятнадцать минут без происшествий.

– Хорошо, – сказал Бордмен. – В этом месте погиб Мартинсон, правда?

– Да, – ответил Хостен. – В последний раз он сообщил, что стоит у этой маленькой пирамиды. Потом связь прервалась.

– Значит, мы вступаем на неисследованную территорию. Ну, что ж, мы убедились, что доклады были очень точными. Вход в лабиринт – это главные ворота. Но дальше…

Робот теперь шел без программы значительно медленнее, каждую минуту останавливаясь, чтобы во всех направлениях растянуть сеть датчиков для сбора данных. Он искал скрытые двери, замаскированные отверстия в мостовой, лазеры, источники энергии и все полученные данные передавал в центральный пульт на корабле. Таким образом, с каждым пройденным метром он обогащал запасы необходимой информации. Так он прошел двадцать три метра. Он обошел маленькую пирамиду, обследовал останки Мартинсона, убитого семьдесят два года назад. Передал известие, что Мартинсон попал в ловушку, которую сам включил неосторожным движением. Далее робот обошел две маленькие ловушки, но не сумел избежать дезориентирующего экрана, который нарушил работу его электронного мозга. Робота поразил неизвестный электрический удар.

– Следующий робот должен будет выключить все свои связные устройства, пока не пройдет мимо этого места, – сообщил Хостен. – Пройти здесь вслепую после включения телекамер… но, надеюсь, что мы справимся и с этим. Может, человек действовал там бы более успешно, чем машина…

– Не знаю, способен ли этот экран нарушить ход мыслей у людей, – сказал Бордмен.

– Мы еще не готовы послать туда людей, – заметил Хостен.

Бордмен признал, что он прав.

«Не очень охотно он согласился», – подумал Раулинс, слышавший этот разговор.

Экран снова засветился – двигался следующий робот. Хостен посоветовал послать вторую партию роботов для исследования дороги в лабиринте, на этот раз всех через главный вход, единственно доступный. И несколько роботов находились теперь недалеко от убийственной пирамиды. Одного робота Хостен выслал вперед, остальные остановились, чтобы наблюдать. Освинцованный робот, попав в радиус действия дезориентирующего экрана, выключил сенсорные механизмы: он закачался, потеряв чувство направления, но через минуту уже стоял прямо. Лишенный теперь связи с окружающим, он не реагировал на «песни сирены» дезориентирующего экрана, которые предательски толкнули его предшественника под пресс. Команда роботов наблюдала эту сцену с безопасного расстояния и со своей позиции передавала все на центральный пульт точно и без помех. Компьютер сопоставил эти данные с неудачной трассой предыдущего робота и вычислил новую. Парой минут позже слепой робот двинулся вперед под действием внутренних импульсов. Они вывели его в безопасное место, где сигналы экрана уже не действовали на него. Теперь можно было включить все его датчики. Чтобы проверить результативность этого метода, Хостен послал еще одного робота с таким же заданием. Это удалось. Затем пошел третий робот с включенной аппаратурой, то есть обреченный на дезориентацию. Компьютер показал правильный и безопасный путь, однако робот воспользовался маршрутом, внушенным ему ложной информацией, свернул в сторону и был уничтожен.

– Все в порядке, – сообщил Хостен. – Скоро сможем пустить людей. Раз уж может пройти машина, пройдет и человек с закрытыми глазами. Компьютер по радио будет подсказывать ему каждый шаг. Я думаю, мы справимся.

Освинцованный робот продвигался дальше. Он отошел на семнадцать метров от дезориентирующего экрана, и тут его пригвоздила к мостовой серебристая решетка, из которой внезапно высунулись два электрода. От робота осталась лишь лужа быстро остывающего металла. От грохота разряда стена ближайшего здания обрушилась и похоронила останки робота под грудой камней. Раулинс уныло смотрел, как следующий робот обошел эту ловушку и через минуту погиб в другой, расположенной неподалеку. Они посылали робота за роботом из резервных, которые ждали своей очереди.

«Вскоре туда войдут и люди, – подумал Раулинс. – Это будем мы. Я».

Он выключил свой регистратор данных, подошел к Бордмену и спросил:

– Как выглядит ситуация?

– Трудно, но не безнадежно. Не может же вся дорога быть такой опасной.

– А если это так?

– Ну, что ж, роботов у нас хватит. Мы составим точную карту лабиринта и обозначим все ловушки, а потом пошлем туда людей.

– И ты пойдешь с ними, Чарли?

– Конечно, и ты тоже!

– И каковы наши шансы вообще оттуда выйти?

– Большие. Иначе я не стал этим заниматься. Это, конечно, не обычная прогулка, Нед, но не надо и переоценивать трудности. Мы едва начали проникать в лабиринт. Через несколько дней у нас будет информация, и мы сможем лучше ориентироваться в нем.

Раулинс помолчал, раздумывая.

– Однако у Мюллера не было никаких роботов, – сказал он через минуту. – Каким же чудом он прошел сквозь все это?

– Не знаю, – буркнул Бордмен. – Думаю, он всегда был счастливчиком, с самого рождения.

3

В лабиринте Мюллер следил за всем происходящим на своих затуманенных экранах. Он видел, как входят в лабиринт какие-то автоматы. Теряют их быстро и много, но каждая последующая волна проникает в лабиринт все глубже и глубже. Методом проб и ошибок роботы прошли уже зону N и значительную часть зоны G. Он был готов защищаться, если они дойдут до центральной зоны. А пока спокойно сидел в самом центре лабиринта, и его образ жизни нисколько не менялся. По утрам он много думал о прошлом. Вспоминал иные миры, на которых ему удалось побывать, весны многих планет, с более теплым, чем на Лемносе, климатом. Дружелюбных людей, которые то смотрели ему в глаза, то отворачивались, видел улыбки, слышал смех, ощущал дружественное пожатие рук, восхищался прекрасными фигурами женщин. Он был женат дважды. И первое, и второе супружество закончилось без скандалов, по истечении пристойного срока. Он много путешествовал, имел дело с королями и министрами. Теперь Мюллер почти ощущал запахи сотен планет, двигающихся по небу, как цепочка бусинок, нанизанных на шнурок.

«Мы только маленькие лучинки, которые быстро гаснут», – думал он. Но, вспоминая это время, он думал, что горел довольно ярким пламенем всю весну и лето своей жизни и вовсе не заслужил такую безрадостную осень.