Черные журавли - Владимир Дмитриевич Михайлов
Корабль опять задрожал: генераторы стремительно накапливали мощность. В следующий миг конденсаторы отдали накопленную энергию, толчком вышвырнув ее в пространство. Люди на мгновение перестали дышать.
И действительно, словно легкая рябь прошла по конусу, по каждому из полотнищ, называемых Журавлями. Старик вскинул руки, как поднимает их спортсмен, взявший ворота противника. Игорь набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться победным кличем. Но через полсекунды руки Старика упали, Игорь, захлебнувшись воздухом, хрипло закашлялся. А еще через миг они зажмурили глаза, и даже закрыли их ладонями.
Экраны внезапно вспыхнули ярким светом, словно каждый Журавль мог сиять, как звезда, и вдруг включил это свое освещение. Яркость неожиданной иллюминации была такова, что глаза не выдерживали. Старик вслепую дотянулся до панели дельтавизора и выключил его, а следующим движением выключил ловушку. Генераторы заворчали, умеряя пыл, снижая обороты. В рубке стояла темнота. Люди открыли слезящиеся глаза. Через несколько секунд Старик вновь включил дельтавизоры, и на засветившемся экране открылось пространство, вдали которого угадывался стремительно уменьшающийся конус.
Теперь Старик понял, что послужило причиной явления, принятого им за вспышку. Кванты дельта-поля были единственными, которые отражались Журавлями; на столь близком расстоянии каждое полотнище стаи превратилось в гигантское зеркало для дельта-излучения, а дельтавизоры корабля послушно приняли отброшенные стаей лучи, и безжалостно швырнули их в глаза людям. Было очень хорошо, что все так просто объяснилось; но Журавли опять замедлили скорость и были уже далеко — так далеко, что пытаться сократить расстояние до них, тормозя так же плавно, как и в первый раз, было, пожалуй, бесполезно.
Но все же, это был единственный выход. И, стараясь не размышлять о силах, позволявших Журавлям многократно изменять скорость и направление движения, Старик снова включил тормозные, используя половину их мощности.
Несколько секунд в рубке слышалось только хриплое дыхание. Затем, с трудом выталкивая слова, заговорил Игорь.
— Почему… так… медленно?
Старик нехотя усмехнулся:
— Вам не выдержать.
Игорь передохнул.
— Выдержать.
— Я лучше знаю.
— Выдержу! Скорей!
Старик молчал.
— Вы… не понимаете… как важно…
Старик повернул голову. Он глядел мимо Игоря.
— Вы уверены, что выдержите?
— Один раз… да.
Теперь Старик взглянул Игорю в глаза. Через секунду кивнул.
— Хорошо. Но нужно лечь в противоперегрузочное.
— Нет. Должен быть… здесь.
Старик коротко вздохнул и сказал:
— Хорошо.
И плавным движением руки повел секторы вперед.
Игорю показалось, что мироздание всей своей тяжестью легло ему на грудь. Глаза перестали видеть. Он разучился дышать. Чтобы вспомнить, как это делается, пришлось собраться с мыслями. Затем дышать вдруг стало легче. Игорь прохрипел:
— Не сбавляйте…
— Нет, — услышал он. — Даю воздух под давлением.
— Когда будем в точке встречи… скажете.
— Да.
— Только бы… не опоздать.
— Не опоздаем.
Игорь хотел кивнуть, но сделать это оказалось просто невозможно: он чувствовал, что наклони он голову — и она отломится и упадет. Тогда он заставил глаза открыться и стал смотреть на экран, пытаясь угадать, где состоится встреча, и не опоздают ли они туда.
15
Они не опоздали. Они пришли в точку встречи как раз вовремя, чтобы увидеть, как пролетают Журавли.
В мертвом безмолвии межзвездного пространства призрачные полотнища скользили мимо корабля. Их безупречный строй не был нарушен, они сохраняли его намного точнее, чем их земные тезки. Корабль еще продолжал двигаться медленнее стаи, и теперь Журавли неторопливо обгоняли «Летучую рыбу». С приближением каждого из них приборы улавливали нарастание дельта-поля, затем его мгновенное уменьшение и снова нарастание до максимальной величины, намного больше первой, вновь падение до нуля — и все начиналось сначала.
Они пролетали мимо, и Старик подумал, что, судя по данным беспристрастной статистики, он видит их в последний раз. Если сейчас он не совершит того, о чем думал и к чему готовился долгие годы, то потеряет последнюю возможность достичь цели. Самую последнюю. Самую…
Эта мысль показалась ему бесспорной. Но тем не менее он не торопился еще раз пустить в ход ловушку. Ту, на которую так рассчитывал, и которая уже два раза не оправдала его надежд.
По-видимому, он до сих пор неправильно оценивал величину поля Журавлей. Она оказалась больше предусмотренного, больше того, на что Старик рассчитывал. Впрочем, даже знай он, что величина эта превышает ту, которую он использовал в своих расчетах и которая была выведена весьма приблизительно — все равно, он не смог бы изменить ничего: мощность его ловушки зависела от дельта-генераторов, а генераторы у него и так самые мощные из всех, какие только можно взять в космос. Это была игра вслепую, и он проиграл.
Проиграл стае, поэтому он и разрешал теперь Журавлям скользить, обгоняя корабль. Но мощность его ловушки — он знал это теперь наверняка — значительно превышала мощность каждого отдельного полотнища. И выход напрашивался: надо было пропустить мимо большую часть стаи и попытаться выхватить из конического строя лишь одно из последних полотнищ, которое взаимодействовало с полем всей стаи лишь в одном направлении.
Он ждал, а каждый следующий Журавль пролетал все ближе, потому что курсы стаи и корабля были параллельны, а всякий конус, как известно, расширяется к основанию. На всякий случай, Старик решил начать не с последнего ряда, а попытаться задержать полотнище, летящее, скажем, в четвертом от основания конуса ряду. Если и на этот раз мощности не хватит, то у него остаются в резерве еще три ряда. Но весьма вероятно, что успех последует сразу: здесь противодействие остальных Журавлей должно быть значительно слабее, и приборы подтверждали это.
Откинувшись на спинку кресла, он считал. Вот на скрещении осей экрана оказался седьмой от основания ряд. Напряжение поля поднялось и опало. Шестой. Считая, Старик бессознательно шевелил губами. Пятый. Приготовились… Четвертый. Пора!
Еще раз дрогнул корабль, выбрасывая в пространство невидимую сеть. Она устремилась в промежуток между пятым и четвертым, и этот четвертый неминуемо должен был запутаться в ее силовых линиях.
Люди приникли к экранам. И в момент, когда им казалось, что это уже неизбежно, что это
