Машина времени работает не так - Сергей Серый
«Когда же?..»
Вопрос повис в пространстве. Тепло вспышки прошило меня насквозь. Через складки плотно сжатых век и повязки я увидел ее, ярко-красную волну света, без проблем преодолевшую все преграды и добравшуюся до сетчатки глаз. Физически же меня словно вывернуло, подбросило и вдавило, я обмяк и потерял сознание.
17. Пробуждение
Придя в себя, я все еще видел удивительный сон, в котором я переместился во времени в прошлое. Еще какие-то фрагменты ночного клуба и чего-то еще; попытался удержать все в памяти, но не смог: сон быстро утекал от меня, словно вода в песок. В итоге растворился полностью, оставив меня совсем без каких-либо мыслей, с вакуумом внутри.
Непроницаемый мрак. Ни о чем не думая, я лежал с пустой головой, как брошенная кем-то кукла. Перед глазами плыли белесые круги, напоминающие полет семян одуванчика. Я не мог издать ни звука; двинуть рукой или ногой тоже не мог — не понимал или не умел; не знал, где верх и низ, был полностью дезориентирован в пространстве. Ничего не чувствовал: ни запахов, ни температуры. Мой мозг был будто отформатирован и перезагружен, и утратил связь с органами и мышцами.
Я лежал на боку в кромешной темноте.
Сколько прошло времени? Часы, а может, дни? Теперь, пытаясь получить контроль над временем, я не ощущал его вовсе. Я нахожусь здесь всегда: в прошлом, настоящем и будущем — одновременно.
Постепенно из однородной пустоты стали возникать отдельные фрагменты мыслей и всплывать образы, формироваться странные связи, словно звенья цепи: так восстанавливалась память. Мышечная память тоже возвращалась: я начал неуверенно двигать пальцами и дергать конечностями. Сделалось прохладно, я почувствовал дощатый пол под собой: это он оказывал давление на меня. Появилось обоняние: знакомый запах свежести. «Хмм… Откуда я помню его?» Затем звон в ушах — первый звук, который я услышал.
Последними вернулись воспоминания, перезагрузка процессора завершалась: «То был не сон».
18. Боль
Следом за чувствами пришла боль. Накатила словно волна, постепенно набирая силу. Началось со спазм. Сначала — напряженные, словно камень, затем — расслабленные, как шарик с водой, и вновь набирающие силу мышцы заломило и затрясло. Все тело, от головы до пальцев ног, пронзила одна сплошная судорога. Боль была бесконечной и невыносимой и, если бы я мог, — я бы кричал, зовя на помощь. Малейшее движение вызывало мучительный зуд, как при сильном солнечном ожоге. Казалось, кожа трескается и слазит, оголяя мясо. Мне оставалось только терпеть, стонать и хрипеть, пуская слюни.
Одновременно с этим конвульсии брюшных мышц вызвали сильную рвоту. Меня стало мутить и выворачивать наизнанку. Кашель и сопровождающая его отрыжка терзали горло, из которого словно тащили колючую проволоку — со всеми внутренностями, намотанными на нее. Вены на шее вздулись и готовы были лопнуть от напряжения, как и глаза. Я с трудом успевал набирать воздух в легкие в коротких промежутках между приступами, рискуя задохнуться или подавиться желчью.
Адские муки длились вечность. Ах, если бы мне предложили покончить с ними, выбрав суицид, — я бы, не думая, сделал это.
Периодически я терял сознание, а когда приходил в себя, то все круги пыток повторялись. Каждый раз сила приступов уменьшалась, пока в очередное пробуждение я не почувствовал себя свободно лежащим, расслабленным и ровно дышащим — человеком в здравом рассудке, только смертельно уставшим.
Моргать, как и шевелить глазами, все еще было очень больно, словно насыпали песка под веки. Губы растрескались. В горле сильно першило и кололо, будто я съел тарелку репейника. Вся кожа горела и чесалась.
В страхе ожидания рецидива и в полном как физическом, так и психологическом изнеможении я провалился в лихорадочный сон, в котором я бесконечно строил крепость из пластмассовых кирпичиков конструктора. Она постоянно рушилась, а я не в силах бросить это занятие, шел и восстанавливал место крушения, отдавая приказы маленьким человечкам-рабочим. Затем все повторялось. Я понимал весь абсурд того, что делаю, но мысли все равно возвращались, будто притянутые магнитом, к рушившимся стенам крепости и я принимался возводить их заново.
19. Потеря
Проснулся я, дрожа от холода и мучавшей меня жажды. Вся правая сторона онемела и задеревенела, воздух проходил с трудом через приоткрытый рот, нос не дышал. Я осторожно пошевелил головой, сжал и разжал пальцы, мелкая моторика в норме, подвигал левой ногой, правая все еще лежала неподвижно и не откликнулась на команду. Все телодвижения сопровождались болями в суставах.
Я замерз. И я очень хотел пить! Прохлада окружала со всех сторон, а ледяной пол обжигал. «Должно быть, низкая температура тела…».
Вокруг была абсолютная чернота.
«Наверное, ночь… А вдруг…» — меня охватил ужас, по спине пробежал болезненный озноб. Я вспомнил. — А если я ослеп? — хриплый стон вырвался из груди.
Я поднес руку к лицу и помахал. Только легкий ветерок указывал на присутствие конечности у моего носа.
— Нет, этого не может быть. Я же защитил глаза…
Очень осторожно я дотронулся пальцами до переносицы и век, растер глаза, но кроме прозрачных, еле заметных белесых разводов ничего не увидел.
— Не вижу! — все пережитое мной до этого моментально забылось. Я приподнялся, оперевшись на локоть, и стал крутить головой, выпучив глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то. — Я ослеп… Боже мой!
Внутри меня оборвалась нить, и я начал паниковать. Значит, ничто не защитит в эпицентре от вспышки. Вспомнились мои подопытные крысы — несчастные. Они все… Я стал бить себя по щекам: звонкие шлепки вызывали только искры в бесполезных теперь глазах, вокруг по-прежнему была непроницаемая тьма.
«А если не было и прыжка?» — я стал осторожно прощупывать пространство рядом с собой. На расстоянии вытянутой руки должны были стоять стойки с излучателями — их нет, и с другой стороны — пусто. Тогда я начал водить рукой по полу, надеясь найти провода — ничего, и матов нет — подо мной были только холодные доски пола.
— Был!
Радоваться теперь этому или плакать?
«Нужно включить свет, еще не все потеряно. Возможно, на улице глубокая ночь, — продолжая озираться по сторонам, думал я о чуде.
Еще одна неприятная новость подоспела сразу за кратковременным приступом надежды: обняв себя, дабы немного согреться, я не ощутил под своими руками одежду — я был совершенно голый, и МУВ исчезло тоже!
Что было страшнее: ослепнуть
