Сергей Гончаров - Bentley (СИ)
Идти оказалось недалеко. Не считал остановки, но явно не больше пяти. Свернул в промзону и уверенно протопал до коричневых ворот с нечитаемой надписью.
Собака по-прежнему лежала в той же позе. Будто умерла. Полицейский смотрел маленький, старый черно-белый телевизор с кинескопом. Там шла передача о приколах с полицией. В момент, когда зашел, показывали, как УАЗик попытался развернуться на скорости и полетел в кювет.
— К кому? — даже не посмотрел в мою сторону охранник.
Собака меланхолично открыла один глаз, бросила взор на меня. После подняла голову и во всю пасть зевнула. Медленно встала, обернулась вокруг оси и снова улеглась.
— К Петру Николаевичу.
— На телефоне набираете триста один, — заученно ответил охранник.
Подошел к собаке. Видимо на этой проходной настолько редко происходили неординарные события, что даже сторожевой пес в ленивца превратился. Хороший знак, подумал я и снял трубку.
— Слушаю, — раздался тихий, с хрипотцой голос. Вновь сложилось такое чувство, будто собеседник где-то далеко, в Аризоне, например.
— Здравствуйте. Мне Петра Николаевича.
— Слушаю.
И снова растерялся. Промелькнула мысль, а не рано ли решился?
— Это Всеволод, Петр Николаевич. Мы с вами пару часов назад беседовали, — несколько мгновений помолчал и добавил. — Я надумал.
— Не быстро ли, Всеволод? — послышалось сомнение в голосе собеседника.
— Нет, Петр Николаевич, — удрученно ответил я. — Не быстро.
Мы вновь сидели в маленькой приемной. Я на том же стуле, а разделял нас тот же стол. Солнце к этому времени перевалило за полдень, и лысина Петра Николаевича уже не блестела, как новая монета. Впечатление, что и не уходил отсюда. Словно и не было увольнения из секс-шопа, не было гопников, из-за которых чуть не лишился денег. Хотя, впервые подумал я, какая разница, что бывший начальник не отдал, что забрали бы. Но из-за того, что не отдал вдвойне обидно. Ведь я на него добросовестно работал три недели. Всегда обидно разочаровываться в людях. В этот момент разочаровываешься в себе, всякий раз упрекаешь, что вновь доверился проходимцу. Жулику, которых именно в Москве, городе обманщиков и воров, самое большое количество. И вновь думаешь, что не все такие. Ведь есть нормальные, порядочные люди! Думаешь так, а потом снова веришь человеку, а он тебя обманывает. И ты лишь убеждаешься, что они, может быть, и есть, но на твоем жизненном пути не попадаются. А может просто стоит уехать в родные Шахты, да забыть, как страшный сон эту Москву, где каждую минуту в каждом человеке надо видеть жулика?
— Если честно, не ожидал такого быстрого возвращения, — озадаченно сказал Петр Николаевич. — Никто так быстро не возвращался. Ты же должен понимать, что делаешь самый ответственный шаг в своей жизни. Если потом пожалеешь, уже нельзя будет ничего изменить.
По правде сказать, я плохо понимал, какое ответственное решение принимаю. У меня в голове попросту не укладывалось, как мой мозг могут пересадить в чужое, другое, не мое, старческое тело. Не мог этого осознать и хоть лопни. Конечно, мог представить, что лежу на операционном столе со вскрытой черепной коробкой. Рядом, точно так же, лежит старик. Наши мозги достают и просто меняют местами. Понимал, что мозги не флешки, просто так местами не поменяешь. Но фантазия рисовала операцию именно таким образом.
А еще хотел стать богатым. Выбраться из этой проклятой нищеты. Я бы даже родителям смог помочь. Конечно, они бы никогда не узнали, откуда на счете их банковской карты такая баснословная сумма. Только бы «сыну» на радостях не отдали. Ладно, с этим потом разберусь.
— У меня выбора нет, — признался я.
— У тебя-то как раз выбор есть, — Петр Николаевич напряженно вглядывался в мои глаза. — Повторяю. Обратного пути не будет.
— Да что вы заладили?! — почувствовал, как налилось кровью лицо. — Я хочу красивой жизни! Мне насточертел вечный голод! Надоела нищета, когда ничего купить себе не можешь! Понимаете? Хочу жить как… — на секунду замялся, даже не зная с чем сравнить. — Как в телевизоре! Иметь огромный дом, синий… — чуть не проговорился насчет Bentley, стало стыдно. — Огромный синий джип! Хочу просыпаться и знать, что не надо идти на работу и что деньги я хоть… хоть в унитазе могу топить, пачками! Понимаете?
— Понимаю вас, Всеволод, — неожиданно перешел на «вы» Петр Николаевич. — Мой долг напомнить, что вы разом превратитесь в старика. Понимаете ли вы это?
— Понимаю, — соврал я. Что такое быть стариком представлялось плохо. Точнее вообще никак не представлялось.
Петр Николаевич сцепил руки в замок, побарабанил большими пальцами по столу. После откинулся на спинку стула и глубоко вдохнул.
— Всеволод, мне кажется, вы плохо понимаете, на что идете…
— Я все очень хорошо понимаю! — показалось, что даже в уши крови налилось столько, что любого комара бы тысячу раз порвало давлением. — Кому-то нужна молодость? Пожалуйста! Мне много денег дайте. Настолько много, чтобы можно было забыть о них и жить в свое удовольствие!
— Вы понимаете, что больше никогда не сможете увидеть своих родных, друзей? — уверенно заговорил Петр Николаевич, и я понял, что решение принято, а вопросы формальность.
— Понимаю.
— Никогда не сможете вернуться к прежней жизни? Задумайтесь. Всё и всех, кого вы знаете, уйдут в прошлое. Перестанут быть частью вашей жизни. Понимаете?
— Понимаю.
— Были прецеденты, когда молодые люди, уже в образе стариков, пытались доказать своим бывшим родным и друзьям, что они просто сменили тело. К сожалению, эти люди теперь доживают старость в психиатрической больнице. И никакие деньги им не помогли. Понимаете? — прищурился он.
— Понимаю, — выдавил я. Обратного пути нет. Оказаться в шаге от мечты и вновь откатиться на невообразимую даль?
— Вся ваша жизнь, все стремления и желания, перестанут быть вашими. Понимаете?
— А это почему? — неожиданно похолодело в груди. Как мои мечты о красивой жизни могли не исполниться?!
— Вы уже не сможете стать… актером, например, — замялся Петр Николаевич. — Или певцом.
— А, по-моему, наоборот, — я расслабился и даже выдохнул протяжно. — С деньгами это сделать проще.
— Вероятно, — быстро согласился собеседник. — Никогда не задавался таким вопросом. Просто пытаюсь открыть вам глаза на тот шаг, который вы хотите сделать. Имею в виду, что вы никогда не сможете добиться цели. Исполнить мечту. Понимаете?
— Понимаю, — начал раздражать ликбез из того, что не смогу. Да и что у меня может не получиться с большими деньгами?! Вон какой-то богатый старик-американец даже в космос летал. Так что у меня не получится?! — Давайте переходить к делу. Мы сегодня эту операцию провернуть сможем?
— Вау-вау! Молодой человек! — Петр Николаевич покачнулся на стуле, словно уклонялся от удара. — Не так быстро!
— А что мешает? — возвращаться обратно в загаженную квартиру, в грязь и нищету не собирался. В следующую ночь всерьез рассчитывал приехать на своем синем Bentley в свой особняк на Рублевском шоссе.
— Это же не фишку в настольной игре передвинуть! Даже для пересадки цветка подготовка нужна. Надо провести комплексное исследование, в конце концов, чтоб понять, что вы именно тот кандидат. Да и заказчики обычно любят выбрать того, кем им придется стать.
— Выбрать? — насторожился я.
— Это так называется. У парней все просто. Достаточно лишь не быть больным и уродом. Это женщины выбирают. Из-за чего иногда и до пересадки не доживают.
— Я полностью здоров! — выпалил на одном дыхании. — Гарантирую. И когда мы можем начать? — Во мне говорил страх того, что передумаю и вновь окажусь в миллиардах световых лет от мечты.
— Все равно не так быстро. Понадобится около недели для подготовки. Иногда даже до двух затягивается. И поверь, это очень-очень быстро по сравнению с трансплантациями других органов, — Петр Николаевич поднялся. — Пойдем, для начала надо проверить группу крови, и резус фактор.
— Я не могу ждать неделю, — пошел я ва-банк.
— Почему? — Петр Николаевич остановился в дверях, на лице настороженное выражение.
— Несколько причин, — я по-прежнему сидел, и вставать не собирался. — Во-первых, мне сейчас попросту не на что жить. Даже до дома доехать не на что, — решил приврать для пущей убедительности. — А во-вторых, за неделю могу… боюсь… передумать, — закончил шепотом.
— Угу, — без капли удивления кивнул Петр Николаевич. — Понимаю вас. Но ждать все равно придется. Не волнуйтесь, такие ситуации в этих стенах происходили не раз. Будет вам на что жить.
— Уверенны?
— Уверен, — улыбнулся он. — Пойдемте.
Мы вышли во двор со старым потрескавшимся асфальтом. Я шел немного позади Петра Николаевича, разглядывал куда попал. По правую руку длинное кирпичное здание из белого и старого, как троянский конь, кирпича, в пристройке которого мы и разговаривали. На всех окнах опущены жалюзи, кое-где подвешены наружные блоки сплитов. Слева непонятного цвета одноэтажное и такое же длинное сооружение. Нечто среднее между огромным сараем и гаражным блоком. Много ворот, двери. Все заперто. Во дворе стояло с десяток дорогих иномарок. И больше никого и ничего. Я даже засомневался, что все, о чем мы говорили, правда. Не походило место, на то, где могут пересаживать мозг! Хотя может так и задумано, чтобы даже подозрений ни у кого не возникло?
