Хроники Единорога. Охота (СИ) - Шмидт Роберт

Вновь над ним кто-то встал. Он не видел: кто, это была только лишь невыразительная тень в залившем все и вся багрянце. Ему хотелось что-то сказать, но из заливаемого кровью рта прозвучал только хрип. И поднялись пузырьки кровавой пены.

- Сабина? – попытался он отыскать ее разум. – Сабина?

- Я тут, - ответ пришел быстро.

- Что... пошло... не так?

- Ничего не пошло, - спокойно ответила та. – Все идет в соответствии с планом.

- Но ведь... я умираю...

- Потому что так и должно было случиться.

- Но... почему?

Круговорот образов, столь характерный для мыслей прекогнитки, ворвался в его сознание. На сей раз она общалась с ним совершенно по-другому. Передавала. Не какие-то там надписи, но нормально, по всей полосе.

Сабина была телепаткой.

По-настоящему хорошей телепаткой.

- Я не та, за кого ты меня принимаешь. Твой начальник начал создавать команду эсперов – у нас, в ФСБ, мы называем так людей, обладающих сверхъестественными способностями. Мы сориентировались, что вы над этим работаете, когда один из членов Комитета провел тебя на заседание межправительственной комиссии в марте. Помнишь?

Сам он не помнил, так что она ему напомнила. Польско-российские переговоры на тему экономического сотрудничества. Ничего не значащий эпизод. Мундек должен был проверить намерения переговорщиков, что он и сделал. И контракты на несколько сотен миллионов долларов пошли псу под хвост...

- За переговорами прослеживал мой отец. Прекрасный человек и сильный телепат. Ты не был в состоянии раскрыть его присутствия в собственных мыслях. Он же читал тебя, словно раскрытую книгу. Так он узнал, что вы начинаете использовать эсперов, как и мы. Для нашего дела вы представляли слишком большую угрозу. И мы не могли позволить утратить стратегический перевес. Возврат контроля над давними зонами наших влияний продлится еще добрых несколько лет. Потому мы предприняли соответствующие шаги.

- О чем... ты говоришь?...

- Поначалу мы хотели все устроить через ваших заказчиков, но те уже оказались устойчивыми к телепатии. Этот ваш Левинский был даже ничего. Его методика обеспечения против считывания мыслей является не только новаторской, но и очень действенной. Вы обрели бы громадное преимущество, если бы вам удалось реализовать планы по защите всего правительства. К счастью, люди из Комитета уж слишком опасались раскрытия тайны и утраты влияния. И потому через пару часов мы поглотим все ваши результаты вместе с центром.

- Не... понимаю... ты же ведь преко...

- Прекогнитов не бывает, дурачок. Тут вы дали себя обмануть. С самого начала и до конца. Чудеса, видения, этот пустой дом на отшибе. Даже граната, как видишь, не случайно очутилась тогда у меня в руке.

- Так ведь...

- Что: ведь? Ты до сих пор не понимаешь? Все эти чудесные спасения были заранее подстроены. Мы знали, что Левинский разыскивает, как вы сами это поэтично назвали, единорогаю Его громадной ошибкой было оставить часть людей из группы без блокады. Когда ты бегал с толстяком по казино, мы неоднократно сканировали ваши мысли. Центр посчитал, что раз уж вам так важен прекогнит, то вы его получите. Ты даже не знаешь, как легко можно подстроить чудесные спасения. Тем более, когда над этим работают настоящие профессионалы. Элита.

- Но... авария...

- У водителя грузовика было простое задание: выполнить маневр поворота в тот момент, когда ваша машина начнет тормозить. Не раньше. Для этого даже не нужно быть эмпером. Если бы я не успела убедить Левинского вы просто проехали бы мимо.

- А... Пет...?

- Бедный ребенок. Ты сам сканировал его множество раз, но не заметил, как его переделали. В этом мы по-настоящему хороши. А разыскала его в Силезии. Мать алкоголичка, отец за решеткой, один из тринадцати детей. Добрый дядюшка из столицы позаботился о больном Петрусе. Потом мы подождали, чтобы болезнь развилась до такой степени, чтобы легенда единорона выглядела действительно хорошо. И я подставилась под выстрел во Вроцлаве. Очко!

- Но я... видел... в твоих...

- Ты видел то, что я хотела, чтобы ты видел. Ты же прекрасно знаешь, как сложно отделить истинные мысли от фикции, тем более, когда цель сама не знает, что является правдой, а что – иллюзией. Если бы не это, Комитет уже располагал бы абсолютной властью. Ты способный телепат, Эдмунд, но не обработанным, как алмаз, а я – бриллиант чистейшей воды. Если бы тебе дали шанс получить подобную шлифовку, тогда, быть может, ты и перерос бы меня на голову. Но так не случится. Твоя судьба завершится сегодня, здесь, в этой деревне. Мне очень жаль, что наше знакомство заканчивается таким вот образом, но в этом ничего личного... Так должно было случиться. – Она прервалась на мгновение, круговорот ее мыслей исчез, но, прежде чем Мундек смог зарегистрировать приход пустоты, она вновь засияла: - Ты ликвидировал группу номер один. Роберт был настолько добр, что позаботился, чтобы не осталось свидетелей всего скандала. Я же позаботилась, чтобы у него мог быть реванш. В принципе, я должна была бы позволить, чтобы он тебя добил, но... не разрешила. Это ведь и так ничего не изменит... Я знаю, что ты человек хороший, религиозный. Так же, как и я. Потому я дам тебе этих несколько дополнительных минут. Здесь полнейшая пустошь. Никтоне станет тебе мешать, если ты пожелаешь примириться со своим Богом. Прощай, котик, а мне уже пора бежать. Это же сколько еще нужно сделать.

Туманная белизна исчезла, небо вновь сделалось багровым от заливающей глаза Лиса крови. Потом багрянец постепенно темнел, пока не превратился в абсолютную черноту.

ЧАСТЬ I

ПРОБУЖДЕНИЕ

Багрянец постепенно темнел, пока не превратился в абсолютную черноту... Мундек почувствовал деликатное дуновение прохлады, которое мазнуло пальцы на ногах и исчезло так же неожиданно, как и появилось. Но только лишь на мгновение. Когда дуновение возвратилось, оно было более холодным, более интенсивным, и ничто не указывало на то, что у него имеется намерение снова уйти. Холодное, но насколько же бархатистое прикосновение "ничего" перемещалось столь же медленно, как и неумолимо, передвигаясь не только по страдающей коже, но и внутри тела, вдоль мышц, сухожилий и костей, словно волна эфирного прилива.

То, с чем сталкивался холод, переставало существовать для измученного болью разума. Онемение исчезало, но вместе с ним уходила и боль. И хотя Лис прекрасно понимал, с чем имеет дело, страха уже не испытывал. Костлявые, но и нежные, словно бархат, пальцы Смерти несли успокоение, освобождали от мук невысказанного страдания.

Ледовое касание уже дошло до коленей, поглотило бедра, затем добралось до пояса. Продвигалось дальше, не задерживаясь, его можно было чувствовать как на спине, на животе, так и внутри тела. Оно неотвратимо близилось к все слабее бьющему сердцу. До телепата как раз дошло, что глухие и все менее регулярные удары, сопровождающие каждое сокращение умирающей мышцы, являются единственными звуками, мешающими спокойствию данного места. Если, конечно, состояние, в котором он сейчас находился, можно было определить наименованием "места".

Еще один спазм, возможно, два, и прекратится отдаленное биение, завершится дающая жизнь жидкость, прокачиваемая сквозь разорванные артерии. И наступит тишина...

Абсолютная темнота и полнейшая тишина.

Ничто.

Не должно было все это так быть, еще успел подумать Лис, не так... Если бы только он мог крикнуть, тот один-единственный, последний раз. Он бы выложил Творцу, Сатане, кому угодно, кто слушал, что все должно было быть не так... Он знал, что уже не обладает властью над телом, понимал, что сознание существования было редуцировано до импульса, постепенно исчезающего электрического заряда, кружащего между миллиардами умирающих нейронов. Он знал обо всем этом, но не был бы собой, чтобы не попытаться, пока его чертов, находящийся в состоянии осознания конца разум не погаснет. И действительно, еще до того, как прозвучал очередной, уже слабенький удар сердца, прежде чем ледяное объятие Смерти поглотило очередной фрагмент желудка, Эдмунд Лис завыл, словно животное, с которого живьем сдирают шкуру. Неземное сияние взорвалось перед самыми глазами, словно разрывая уже привыкшие к бездонной черноты зрачки.