Юрий Греков - Слышишь, Кричит сова !

- Что?- поразился Алексей.

- Вот что: или в избе коптить не будешь, или я это добро утоплю.

Алексей онемел, потом плюнул, выдернул у Ивана свой мешок, сунул в рюкзак, пнул рюкзак ногой под лавку и, хлопнув дверью, выскочил наружу. Пару раз еще он пытался взбунтоваться, но Иван угрюмо бурчал: "Утоплю..."и, наконец, Алексеи сдался. А Иван, чтоб окончательно и, как заметил Антон Давыдович, законодательно оформить положение, накарябал фломастером на дощечке от ящика "МЕСТО ДЛЯ-ОТРАВЛЕНИЯ" и приколотил к замшелому пеньку, торчавшему слева от двери...

Алексей дунул, столбик расплылся, истаял. Аккуратно погасив окурок, Алексей было собрался встать, но усталость будто ждала этого мгновения, навалилась и он снова.

привалился к стенке, чувствуя как тяжелая истома разливается по всему телу.

Со-лнце стояло еще высоко, глядясь в голубое зеркало у самой кромки. И, подсвеченная отражением снизу, зубчатая стена леса на том берегу казалась вырезанной из темной бумаги. Алексей медленно разглядывал такой знакомый и уже привычный пейзаж. Даже эта темно-ржавая громадина, выползшая из ниоткуда месяц назад, придавив берег тысячетонной тушей, тоже стала уже привычной, хотя, казалось, как можно привыкнуть к невероятному?

Под самым боком скалы в полушаге от воды рядком белели свежевыструганной дранкой контейнеры - отсюда они казались детскими кубиками. "Хороши кубики,- подумал он,- стенка два метра на два". Конечно, знай они, в каком именно месте вероятен прорыв - там бы и сгрузили с вертолета эти контейнеры. Но знать заранее естественно было невозможно, поэтому и пришлось таскать туда-сюда эти штуковины, в каждой из которых без малого четверть тонны весу. Три дня угрохали, пока выстроились эти самые "кубики" под боком чертовой скалы.

И все-таки, как ни умаялись, главная маята впереди: ожидание. Потому что поди знай - когда их величества Пространство и Время вздумают позволить скользнуть этим кубикам в щелочку, и позволят ли вообще...

О том же сейчас думал и Иван, устроясь у самодельного верстака. И Антон Давыдович, размеренно вышагивая по узкой песчаной полоске, обегавшей озеро у самой воды. Поди знай, когда всполошенно звякнет сигнализатор, оборвав долгое ожидание. Однажды это уже случилось - всего месяц назад оставив безмолвного свидетеля - эту намозолившую глаза скалу.

"Должно случиться, обязательно должно случиться", - думал Антон Давыдович, с сожалением понимая, сколь шатка эта его уверенность. Тысячу раз он в уме проигрывал все вероятные и невероятные ситуации, как наяву видя то, что увидеть никак не возможно: в то мгновение, когда вздрагивает боек сигнализатора, реле биоров уже включено и из разваливающихся ящиков, выпрастывая перепончатые крылья, вылезает трехглавое чудище. Рядом, потягив.аясь, уже сидит громадный волчище, озираясь, вбирая первую информацию. Потом оба, отряхнув дошечки, оттаскивают третьего сотоварища на место поудобнее - сам он двигаться не может, валун-валуном, такой облик у ретранслятора. И все это происходит одновременно со звонком сигнализатора и в тоже время - тысячу лет назад...

Размышления Ивана имели несколько иное направление: его беспокоила техническая сторона дела - не дай бог, что-нибудь не сработает! Способ заброски внешне был прост: как только произойдет смещение времени, захватив кусочек пространства, где установлены контейнеры, сработает реле и биоры будут выброшены из искривленного времени в реальное - только отделенное от нынешнего тысячей лет. Ивану очень хорошо запомнилось сравнение, которое приводил Антон Давыдович, поясняя существо идеи: на поезде можно доехать до конечной станции, а можно и соскочить в нужной точке. Иван, правда, предложил более точное на его взгляд сравнение: лифт.

Алексей тогда с интересом посмотрел на него, а Антон Давыдович согласился: - Да, это более зримо...

Разумеется, оба сравнения были умозрительны, но "лифт", спускающийся с поверхности в подвалы времени, представить было удобнее. Так вот, задача состояла именно в том, чтобы выпустить биоров из "лифта" на нужном "этаже". Собственно, для проверки гипотезы Антона Давидовича это было безразлично поскольку принципиально важно было убедиться, что в прошлое при определенных обстоятельствах можно проникнуть. А в какое именно - на тысячу лет назад или на миллион - это качественного значения не имело. Но при всей важности эксперимента нельзя было не учитывать такой "пустяк": средства, необходимые для его осуществления, при условии, что практический результат эксперимента сомнителен во всех отношениях. Иначе говоря, стоит ли вкладывать сумму, обозначенную единицей с многими нулями, только для того, чтобы получить ответ на вопрос - возможно ли проникнуть в прошлое? Ведь если ответ будет: да!-сразу же последует совершенно справедливый вопрос: ну и что?

Действительно, ну и что, если при определенных обстоятельствах возможно осуществить прорыв в некие прошлые эпохи? Допустим, можно, но зачем?

Поэтому при обсуждении на всех уровнях, после долгих расчетов решение было сформулировано примерно так: риск неудачи безусловно есть, но в случае удачи ее нужно использовать максимально. При всей краткости это условие отодвинуло эксперимент почти на год.

К разработке программы были привлечены экологи, историки, лингвисты, фольклористы, биологи, этнографы и еще добрый десяток ученых из областей, которые, казалось, никак не могли соприкоснуться в пределах одного эксперимента. И сложность заключалась именно в том, чтобы их совместить. Потому что экологи, ссылаясь на академика Дубинина, настаивали на приоритете своей науки, поскольку сегодня во весь рост встала проблема разумного контроля над эволюцией жизни на Земле. Биологи, соглашаясь с экологами, тем не менее требовали сужения и углубления задачи. Историки не менее справедливо настаивали на своем, этнографы на своем. В связи со всем этим возник вопрос об "этаже". Иначе говоря, в какую точку пытаться пробиться. Этот вопрос удалось решить быстро методом исключения: отбрасывались периоды или эпохи по каким-то причинам малоинтересные для той или иной науки. Скажем, что делать фольклористам или этнографам в эпоху динозавров? Историкам, безусловно, интересно заглянуть и на сотню лет назад, но куда важнее проникнуть в эпоху, от которой не сохранилось никаких свидетельств, кроме малодостоверных и разрозненных. Экологам принципиально важно увидеть начало процесса, в котором человечество начало, по словам академика Вернадского, все более выделяться по своему влиянию на среду, с возрастающей быстротой изменяя структуру самих основ биосферы.

Так в конце концов и был определен общеприемлемый участок прошлого восьмой-девятый век.