Владимир Свержин - Крестовый поход восвояси

Я хотел еще что-то спросить о недавнем побоище, но промолчал. В сущности, что мог знать отшельник о хитросплетениях мировой политики и интригах земных владык. Все это было лишь прахом, который он попирал ногами, даже не задумываясь о нем.

Полночи мы провели в беседах, весьма поучительных для меня и, надеюсь, довольно приятных для отвыкшего от человеческого общения безымянного отшельника. Утром же нас ожидало жаркое из утки, подстреленной расторопным Лисом, и холодная ключевая вода из бившего неподалеку родника. Но главным трофеем Венедина была не несчастная птица, а красавец арабчак, пойманный им у водопоя. Судя по богатству сбруи, совсем недавно он принадлежал одному из местных военачальников, погибших в битве близ Тиверийского озера. Теперь же, потеряв седока, он бродил по округе, удивляясь своей свободе.

Но солнце уже поднималось все выше над линией горизонта, и нам следовало отправляться в путь.

– Счастливой дороги, добрые люди! – напутствовал нас старец из Мегидо. – Мне, право, жаль расставаться с вами, но у каждого свой путь. – Он замолчал, улыбаясь чему-то, ведомому ему одному. – Да, кстати, о дорогах: сегодня я разговаривал с Ним…

– И что? – спросил я, внутренне напрягаясь. При всем своем чудачестве старец отнюдь не напоминал умалишенного и, стало быть, его Собеседник…

– Да то же, что и всегда, – пожал плечами он. – Я слушаю, Он говорит. Затем мне в голову приходят слова, в которые я пытаюсь облечь услышанное. Но уж понимать эти слова. – Он развел руками. – Быть может, вы сумеете? Как же это было? – Старец поскреб выбеленную временем макушку. – Ага, вот:

Черная лилия в залитом солнцем полеТам, над скалой,Где под камнями Красного моряКончается путь у одних,У других начинается путь.

– В добрый путь лам, добрые люди. Рука Господня над вами.

– Капитан, ты что-нибудь понял? – спросил меня Лис, когда мы отъехали на приличное расстояние. – Белая армия, черный барон. Какие-то лилии, какое-то море, скалы, камни, поля. Бред полнейший!

– Вряд ли. Но, честно говоря, я и сам ничего не понял. Хотя Красное море здесь рядом.

– Ага, классная идея. Щас все бросим, поедем на Красное море. Не, Вальдар, девочку сдаем и домой.

– О великий, – подъехал к нам Лисовский ученик. – Я хотел вам рассказать, что в книге фон Зеедорфа есть упоминание о вашем талисмане.

– Ну и что он там пишет? – заинтересованно посмотрел на него Лис.

– Я, правда, еще не все смог прочитать, – печально вздохнул Ансельм. – Там много иносказаний, много зашифровано. Но вот что излагает покойный риббекский купец, ссылаясь на неизвестный мне трактат Монлюка «Бриллиант магической премудрости четырех сторон света»: со дня восшествия на престол Цинь Шихуань-ди и до самой его кончины ни один злодей, умышлявший против жизни императора, не смог добиться своей цели. Восемнадцать раз убийцы пытались поразить его стрелой, ядом или кинжалом, но сила Черного дракона, заключенного в талисмане, всякий раз спасала своего господина от гибели. В годы правления он открыл много заговоров против себя и нисходящими на него прозрениями повергал к своим стопам множество коварных врагов. Когда же пришел ему черед умереть, окруженному страхом и почитанием подданных, то двум сыновьям своим он отдал талисман и некий свиток, в котором описывал его чудесные свойства. Но тот самый сын, которому достался свиток, велел слугам похитить брата из дворца и заставить его отдать талисман. Однако у того нашлись верные люди в свите коварного брата, и он успел бежать в горы, где следы его затерялись. А вскоре, буквально через пару лет, рухнула и империя Цинь Шихуань-ди, подобно колоссу на глиняных ногах. С тех пор не было никаких известий о свитке, оставленном повелителем Поднебесной. Все волшебные свойства Черного дракона Цинь Шихуань-ди неведомы никому. И только лишь о некоторых из них можно говорить уверенно, и они изложены в этой книге.

– Недурно, недурно, – похвалил соискателя степени бакалавра титулованный экзаменатор. – Но о защитных свойствах талисмана ты мне уже рассказывал. Что-нибудь новенькое есть?

Ансельм тяжело вздохнул.

– Я пока не смог прочесть, о великий, там все зашифровано.

– Ну елкин дрын! – возмутился Лис. – Учишь его, учишь, буквально ночи не спишь, а он какую-то простейшую шифровку Центру осилить не может.

– К центру! – хлопнул себя по лбу ученик. – Конечно, к центру. Как же я сразу не понял?! О великий, ваша проницательность не знает границ! Конечно же, все к центру, снос по пилигриму, тройная квота, осталось лишь исчислить шаг и градус сноса. Благодарю вас, Учитель! – Счастливый Ансельм повернул коня.

– Ты что-нибудь понимаешь? – ошарашено глядя на меня, спросил Лис.

– Похоже, ты разгадал тайну шифра фон Зеедорфа, – с некоторым сомнением в голосе произнес я.

– Шо, серьезно? И как мне это удалось?

– Легко.

– Ну-ну, пусть трудится, родина его не забудет.

Мы ехали все дальше. Все ближе и ближе был заветный «центр вселенной», святой град Иерусалим. Ансельм, пытавшийся уделять время дешифровке рукописи фон Зеедорфа, был вынужден большую часть пути выслушивать милую болтовню маленькой принцессы, тешить ее своими рассказами и ярмарочными фокусами, на которые он был большой мастак.

– Ой, как это! – хлопая в ладоши, щебетала девушка, глядя, как бакалавр-недоучка магических наук, дунув на невесть откуда взявшееся в его руках яйцо, аккуратно поставил его на острый конец и преспокойно оставил стоять в таком положении.

– Тоже мне, чудо, – снисходительно глядя на веселую парочку, прокомментировал Лис. – Скорлупа пустая, а в остром конце яйца сквозь маленькую дырочку через соломинку вдут воск. Это даже я знаю.

– Но ты же у нас «о великий», – усмехнулся я.

– А, ладно, пусть детвора развлекается.

– Ансельм! – звонко изрекла Алена Мстиславишна, принимая комично-гордый вид. – Даю слово, что, когда я взойду на престол, сделаю тебя придворным магом.

– М-да, детвора, – поворачиваясь ко мне, негромко произнес Лис. – Ты, кажется, когда-то говорил, что принц Людвиг не престолонаследник?

– Говорил. И сейчас это утверждаю. Но, заметь, она ведь ни словом не обмолвилась о принце Людвиге. Она утверждает: «Когда я взойду на престол».

– Хорошая девочка, далеко пойдет.

– Вот в этом как раз я ни секунды не сомневаюсь. И, полагаю, Ансельм ей в этом весьма поможет. Дорога к Иерусалиму путалась меж каменных холмов, огрызков скал, торчавших посреди равнин гнилыми зубами. Кое-где их слоистая красно-белая поверхность была покрыта тощей зеленой порослью, очевидно, вылезшей наружу после недавних ливней, и эта зелень была единственной отрадой в сыром душном безлюдье Святой земли.