Ирина Оловянная - Искусство войны

Замерли наши резвые скакуны, замерла принцесса, легкий утренний ветерок сменился мертвым штилем.

– Ну-у! – разочарованным хором возопили мы.

– Выход в пятидесяти метрах к востоку, – игнорируя наши протесты, продолжал голос с небес.

Тяжело вздыхая, мы сползли с мертвых статуй, еще мгновение назад бывших нашими скакунами, и медленно потащились к люку. Сказка кончилась.

В комнатке внизу лежали такие обыкновенные шорты, футболки и кроссовки, стальные на полигоне мечи опять превратились в деревяшки. Похоронное настроение коснулось даже неунывающего Алекса.

– Это считается, что мы победили? – немного удивленно спросил Тони.

– Вряд ли, – ответил я. – скорее, время вышло.

Наверху нас встречали двое: Бовес и еще один тип, худой, длинный и изможденный, как будто он лет десять просидел в подземельях Рексема.

– Ну как? – поинтересовался Бовес.

– Издеваетесь?! – возмутился Лео.

– Не наигрались еще? – ухмыльнулся сержант. – Хорошенького понемножку. Вечером уже полетите в Палермо.

– Понятно, – потянул Алекс. – А интрига была рассчитана на дураков, чтобы мы побыстрее с ней разобрались?

– Не понравилось? – спросил тип.

– Фентезийная стрелялка. Уровень «дилетант», – заметил Гвидо.

– Он еще и недоволен, – проворчал Бовес.

– Ну почему нельзя было подождать еще часа два?! – возмутился я.

– Очень хочешь получить свои тринадцать тысяч золотых? – ехидно поинтересовался сержант.

– Ага! Число «тринадцать» приносит мне удачу.

– Хватит махать кулаками после драки, – осадил нас Бовес, – назад вы уже все равно не попадете.

– Угу, – печально согласился я. Худой тип попрощался и ушел.

– Кто это? – поинтересовался Роберто.

– Главный архитектор полигона, – с насмешкой в голосе ответил сержант.

– Ух ты! – воскликнул Гвидо. Алекс опустил голову и покраснел:

– Черт! А я такое несу…

– Зато в следующий раз тут такое будет… – Я постарался утешить смущенного и виноватого Алекса.

– Ну, я просто… жаль, что все так кончилось. На самом деле было здорово, а я его так обидел.

Я только пожал плечами: лично меня всегда критикуют, что бы я ни сделал. Сегодня вечером я уже буду рассказывать профу про «Ночную игру». Могу спорить на крупную сумму, что ругать меня он будет часа два, не меньше, а если этого не произойдет, значит, за то время, что мы не виделись, он почему-то решил, что я идиот или слабак.

В лагере выяснилось, что мы вернулись с полигона последними. Все остальные уже собирали рюкзаки, складывали и сдавали палатки.

Из мира Средневековья нас выдернули, чтобы мы могли поучаствовать в торжественном построении по поводу окончания смены. Куча медалей оттянула мне шею, да еще и Алекс требовал, чтобы я каждый раз заносил его на пьедестал, я слабо отпихивался, но быстро сдавался.

Наша драконоборческая эпопея целых два часа пользовалась огромной популярностью, так что, когда мы (без Алекса) разобрали палатку, сложили рюкзаки и собрались идти обедать, нам пришлось силой выдирать его из толпы восхищенных слушателей.

В столовой счастливый и довольный (по не слишком понятной мне причине) Валентино пару раз прошел мимо нашего стола, я сделал вид, что не заметил, тогда он остановился напротив и продемонстрировал мне свой розовый язык.

– Ангины нет, – констатировал я. – Чего тебе еще?

– Несмотря на все твои старания, – заявил он напористо, – капитан Ловере дал мне рекомендацию в военную школу!

Я пожал плечами:

– Поздравляю. Но при чем тут я?

Он возмущенно фыркнул и ушел. А чего он ждал, что я буду рвать волосы на голове от досады? Ребята захмыкали.

– Сильно мы его достали, – заметил Алекс.

– Тем, что всюду обошли, что ли? – задал Лео риторический вопрос.

– Ага.

Скандиано нас не заботил. И все-таки интересно, почему Ловере так поступил? И как Валентино вообще решился обратиться к нему с подобной просьбой? Я бы постеснялся, это точно.

Лениво размышляя на эту тему, я побрел по аллее. Если бы чья-то сильная рука не придержала меня за плечо, я бы в кого-то впилился. Я поднял глаза: напротив меня стоял Ловере.

– О! Прошу прощения, я задумался.

– Лейтенант Дронеро сбил бы тебя с ног и вежливо заметил, что ты не готов к бою, – улыбнулся капитан.

– Угу, – вздохнул я.

– Я даже догадываюсь, о чем ты задумался.

– Неужели я такой прозрачный?

– Нет, но я видел недавнюю демонстрацию за обедом.

Меня осенило:

– Ну, если в Палермо у корпорации Кальтаниссетта одна военная школа и вы в ней преподаете, то все понятно.

– Ну и…

– Вы тоже не любите проигрывать, – выпалил я.

– Никто не любит проигрывать.

– Ну-у, не все, потерпев поражение, стремятся переиграть и превратить его в победу. Некоторые смиряются.

– Я бы не назвал это поражением… Но это, конечно, не победа. А у тебя что – острый приступ скромности, или тебе не нужна рекомендация, или ты не хочешь учиться с ним в одной школе? Или думаешь, тебе фамилии хватит?

Я вспыхнул и помотал головой:

– Фамилии, медалей, отличного аттестата… Я думал, вы знаете. Я учусь в университете. Еще на одно учебное заведение у меня просто не хватит времени.

– Ого! Ну ладно, удачи, – Ловере улыбнулся и протянул мне руку, и я ее с удовольствием пожал. – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже.

Начальник лагеря лишь слегка развеял мою печаль. Причин для грусти у меня было много: во-первых, нас выдернули с полигона, словно морковку из грядки, и мы не успели насладиться своим триумфом, во-вторых, смена кончается, через пару часов мы уже грузимся в аэробус и – прощай, Пальмарола. А я еще не наигрался, рассчитывать на будущее лето не приходится, второго отпуска мне не будет, такая удача выпадает в жизни один раз.

Я тяжело вздохнул и отправился на пляж – последнее купание, ну и надо попрощаться с ребятами, обменяться кодами, написать кому-то что-то на память. Почему-то для этого принято использовать футболку с ястребом.

Загрустил не только я. Лео сидел у нашего остывшего кострища и тихо перебирал струны гитары, я пристроился рядом и обнял его за плечи. Постепенно вокруг нас собралась довольно большая печальная компания. Лео слегка улыбнулся и запел:

Опять меня тянет в море,где небо кругом и вода.Мне нужен только высокий корабльи в небе одна звезда,И песни ветров,и штурвала толчки,и белого паруса дрожь,И серый, туманный рассвет над водой,которого жадно ждешь.

Опять меня тянет в море,и каждый пенный прибойМорских валов,как древний зов, влечет меня за собой.Мне нужен только ветреный день,в седых облаках небосклон,Летящие брызги,и пены клочки,и чайки тревожный стон.

Опять меня тянет в море,в бродячий цыганский быт,Который знает и чайка морей,и вечно кочующий кит.Мне острая, крепкая шутка нужнатоварищей по кораблюИ мерные взмахи койки моей,где я после вахты сплю.[33]

Глава 42