Циклы "Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

— Семнадцать секунд… — ровным голосом сказал Коробов и на какую-то долю мгновения пожалел, что спуск закончился. Теперь надо было принимать решение, а Сенцова не было рядом…

— Зачем это они? — прошептал Калве растерянно.

— Кто? — спросил Коробов и тут же понял его мысль. — Ты думаешь?..

И вдруг вытянул руку, призывая к тишине.

Все прислушались. Было явственно слышно, как кто-то постукивает, скребется, трется о металлическую броню корабля. Впечатление было такое — и всем сразу припомнилось это — будто вдоль ракеты ходит осмотрщик, постукивает молотком по оболочке, как по вагонным колесам, и что-то деловито бормочет.

Одновременно экраны начали светлеть — словно за бортом ракеты занималась слабая заря… В ее свете стали смутно видны какие-то вогнутые поверхности, непонятные аппараты, приборы… Мимо одного из экранов промелькнула округлая тень, и сейчас же шорохи послышались со стороны левого борта. Азаров с шумом выдохнул воздух.

Но Коробов уже полностью овладел собой. Обстановка требовала быстрых и решительных действий, и он готов был действовать быстро и решительно.

— Внимание! — сказал он, быть может чуточку громче, чем следовало. — Искусственный спутник… Этим объясняется все. Сейчас мы встретимся с ними. Как понимаете, церемониал таких встреч пока еще не разработан, но в общих чертах задача ясна: достойно представить свою планету… В любом случае мы немедленно принимаем меры к розыску оставшихся на поверхности товарищей — если их еще не доставили сюда. Понимаете, как бы эти… — он на миг запнулся, — местное население, как бы они там ни выглядели — встречаемся мы с друзьями: у них не может быть никаких причин враждебно отнестись к разумным жителям иной планеты. Встречать их будем у люка… Слышите? Опять стучатся… Ну, ничего, ничего, — утешил он тех, невидимых, — сейчас оденемся…

— Одному надо остаться в ракете, — уточнил Калве и сделал шаг по направлению к шкафу со скафандрами.

— Я пойду, Игнатьич! — сказал Азаров. — Хоть теперь-то…

— Нет, — ответил Коробов. — Минуточку! — оборвал он собравшегося что-то возразить Азарова. — Для дискуссий будет отведено специальное время… впоследствии. Пока твоя задача — наладить связь с нашими и не терять связи с нами — если мы будем вынуждены выйти из ракеты.

Азаров замотал головой, но покорно отошел к рации.

Коробов оглядел рубку, сложил стопочкой на откидном столике рабочие тетради, рукавом смахнул с матово блестевшего пульта какую-то пылинку, еще раз окинул все критическим взглядом.

— Ну, пошли…

Они быстро надели скафандры, проверили кислород, связь. Калве спросил Коробова:

— У них зарядка обычная?

— Полтора часа дыхания, шесть часов энергии при полном расходе без прожектора… Надо захватить по запасному баллону — на всякий случай…

— Я возьму аптечку, — сказал Калве. — Тоже… на всякий случай.

Коробов кивнул, вздохнул и чертыхнулся. Потом сказал:

— Ну, поехали. Они уже пятнадцать минут, как вышли из ракеты…

Люк открывался медленно… Наконец, над их головами засветился, замерцал серым рассеянным светом выход. Они не услышали свиста, с каким воздух из тамбура должен был стремительно вырваться в пустоту.

— Какая-то атмосфера здесь, значит, есть… — сказал Коробов. — Ну, да оно и понятно: раз есть живые…

Ни одним словом сверх этого он не почтил чужой, загадочный, сказочный мир — сказочный хотя бы потому, что еще час тому назад никто не поверил бы в самое его существование. Калве понимал Коробова, однако ему захотелось задержаться, попытаться хотя бы сформулировать мысленно — с чего же начать знакомство…

Он неотрывно глядел на отверстие люка, откуда должны были показаться хозяева спутника. Они медлили: прошла минута, вторая, третья, а ни одно живое существо так и не появлялось. Коробов усмехнулся, сказал:

— Да, смельчаками их не назовешь… Ну, что же — покажем пример…

Он вылез наружу, огляделся.

Ракета наклонно лежала на длинной, чуть вогнутой платформе, один край ее — с той стороны, где находился люк, — они могли рассмотреть во всех подробностях. Двумя уцелевшими кормовыми амортизаторами ракета, очевидно, во что-то упиралась. Стучавшие в оболочку куда-то скрылись — никого не было видно, но Калве, вскарабкавшемуся вслед за пилотом, все время казалось, что он чувствует чей-то пристальный, неотступный, тяжелый взгляд.

— Что же, прыгнем? — спросил Коробов. — Невысоко, метра три до пола…

— А обратно?

— Обратно — нас будет четверо, справимся, подсадим друг друга, — сказал Коробов так уверенно, как будто не впервые приходилось ему разыскивать друзей на чужих искусственных спутниках.

Осторожно, придерживаясь за люк, они соскочили на платформу. Подойдя к самому ее краю и еще раз оглядевшись в надежде увидеть хоть одно живое существо, спрыгнули на пол. Легко ступая, отошли от ракеты на несколько шагов. Калве глянул на часы, потом — на абсолютный термометр.

— Двести семьдесят восемь — значит, пять по Цельсию… Давление — триста.

— Что ж, приемлемо, пока мы в скафандрах, — спокойно откликнулся Коробов. — Но куда же мы, в конце концов, попали? Где гостеприимное население? Где оркестр, цветы?

Они находились в большом, похожем на ангар, зале. Внешняя, широкая стена его — в которую упиралась эстакада с лежавшей на ней ракетой — была чуть выгнута наружу, противоположная, узкая, казалась выпуклой, словно обе были дугами концентрических окружностей. Плавно, без углов стены переходили в высокий потолок. Оттуда, сверху и исходило непонятное светлое мерцание.

Межпланетный корабль занимал чуть больше половины платформы, хотя он и достигал шестидесяти метров в длину. Платформа покоилась на ажурном переплете. Его образовывали странно выгнутые, сложно переплетавшиеся, переходившие одна в другую круглые балки. Верхний конец платформы разглядеть в этом сером, мглистом свете было трудно — он как бы терялся в тумане.

Вдоль стен огромного — примерно сто двадцать метров в длину — зала, который эстакада с ракетой делила точно пополам, возвышались какие-то машины или приборы неизвестного назначения; форма их была, видно, хорошо продумана, точно выверена, хотя и казалась непривычной для земного глаза: много острых углов, вогнутых поверхностей, нависающих, выдающихся плоскостей. Но все они создавали впечатление стройной системы, объединенной общим замыслом и стилем. Коробов привык по внешнему виду машин судить об уровне техники. Судя по всему, здесь этот уровень был достаточно высок.

Отовсюду дружелюбно — или это так казалось? — подмигивали разноцветные огоньки. Вдоль стен тянулись трубы и кабели со множеством ответвлений, вентилей, патрубков, непонятных грибообразных отростков, голубых блестевших наконечников, экранов с нервно пульсирующими огоньками… Разряженная атмосфера доносила легкий гул. Но никого не было видно, никто так и не захотел показаться людям. Очевидно, хозяева предпочитали наблюдать за гостями откуда-нибудь из укрытия.

— А проводочка у них наружная, — сказал Коробов. — У нас такого безобразия бы не допустили…

Калве кивнул. Он не удивился замечанию Коробова: