Алексей Васильев - Сингулярность (сборник)

Настроение ухудшилось. Навалилось тяжелое ненужное ощущение ответственности…

Глава XV

Вниз по ажурным металлическим ступенькам звякают лаковые боты «лысого бухгалтера». Он, оказывается, хранитель библиотеки, фильмов, записей. Теперь ведет по лестнице, спускающейся спиралью в глубокую шахту посреди зала с гробами.

Провожатый несоразмерно мощно сопит, то и дело оглядывается, посверкивая маленькими очками, с непонятным выражением лица – то ли ожидая, что сейчас пнет «великий древний» ниже пояса, то ли ждет укуса в шею в лучших традициях Голливуда. Славутич выпячивал челюсть и внушительно хмурился, отгоняя ощущение собственной хлестаковщины. По ходу встретилось несколько площадок с глухими дверями непонятного назначения. На третьей профессор нарушил молчание:

– Это что, темницы для особо опасных заключенных?

– Да. В те времена особо опасными обычно были ближайшие родственники. Дети великих князей, бояр и прочих царей. Так и держали в родном доме, но на нижнем, так сказать, уровне. На всякий случай. Обычная для Средних веков практика. А случаев тогда было множество, – быстро и охотно ответил провожатый. Похоже, его тоже томило длинное молчание. – А вот мы и пришли, можете самостоятельно открыть. У вас ключик универсальный ведь?

– Сейчас проверим. – Славутич вынул магазинный ключ, шагнул к двери. Дверь квакнула сигнализацией, отодвинулась в сторону.

– Да, универсальный, как и сказано… Мой обязательно в скважину замочную нужно вставлять.

Славутич окинул взглядом тысячи томов во множестве шкафов, выхватил наугад один, другой, третий и тихо ахнул.

– И что, это все о вампирах?

– Все, где они так или иначе упоминались. Самая полная библиотека, на множестве языков, разных лет. Это почтенные венгры Тадеуш с Мариусом привезли.

Хранитель сел за монитор, звонко защелкала клавиатура, явно он научился печатать в старые времена механических печатных машинок. Вон как усиленно долбит, словно и сейчас нужно пропечатывать три листа с подложенными копирками.

– Ввод, доступ, просмотр каталога фильмов. Я оставлю вас, здесь очень четко все разложено. Пожалуйста, просвещайтесь, – сказал библиотекарь, исчезая за дверью.

Информация хранилась в отдельных звуковых файлах. Дарья в своих пророчествах говорила, то низко, то высоко, то ускоренно, то замедленно, то скрипела, то тянула. Сопроводительные комментарии, попытки объяснить и пересказ обрывков сновидений шли обычным голосом.

Стало понятно главное, что действительно через нее говорил некто. Причем вслух выдает вещи именно для общей аудитории пользования. С Дарьей же говорил отдельно, на что она намекала сплошь и рядом. В итоге складывалась чудная картинка неких двойных откровений, которые можно толковать как угодно.

– Нас не было здесь, но мы поселились. И стали жить здесь, чтобы узнать жизнь. И стали, чтобы жить, живы… – Профессор откинулся на спинку кресла.

«Ох уж мне эти откровения… туманные и мутные. Не понимаю, что за бред… какой-то испорченный телефон. Может быть, тело искажает? Но тогда зачем так хитровымученно вещать? Почему бы по мобильнику не позвонить? Для солидности? Так в чем солидность-то заключается? И почему только Дарье?»

Разумеется, в полный рост встала проблема интерпретаций. Впрочем, она возникает и при обычных разговорах. Каждый понимает иначе, спорят до хрипоты, доказывая одно и то же.

Славутич озадаченно побарабанил по крышке стола, мягкое кресло прямо предлагало положить ноги по сторонам монитора и умостить клавиатуру на животе. Но дурацкая одежда – мечта балерона… или балеруна начинала раздражающе маячить перед глазами, заставляла воздерживаться.

Проблема интерпретации… Интерпретации событий сильно влияют на способ восприятия жизни. Ох, что-то заумное совсем пошло, подумал профессор. Глаза устали, уже несколько часов впитывали информацию. В зеркальце «привет, Даша», небрежно прислоненном к динамику, сверкнули красноватые белки, и сразу появилась усмешка, скривившая тонкие губы.

– Хоть что-то вампирское пусть будет, а то, сколько ни смотрю записи, не вижу ничего кровососущего. Даша же вот и венгры увидели, причем им поверили. Ну, так что там еще…?

– Они съедают нас. Они не умеют мыслить, но очень активны. Мы восстанавливаем структуры и пытаемся наладить диалог. Тщетно, их мотивы неясны, причины, побуждающие к действиям, непонятны. Нужно познать, чтобы узнать.

«Надо же, съедают…» И комментарии венгров: «Возможно, недостаточно пить кровь, в некоторых случаях нужно съедать целиком, включая плоть».

Вот уж правда, не умеют мыслить – кретины азартные. Хуже нет азартного кретина.

– Познать можно, лишь обратившись живым. Но могуч разум и глушит плоть. Не удается познать живое. Решено отринуть разум и дать свободу плоти. И стало так. И разум начал восхождение через познание плоти.

«Непонятная чепуха какая-то, разум был, но отринул и глушил. Чей разум? Зачем разум? Ну, ясно, ляляляля, божественные силы и прочая чертовщина… Ладно, подразумевается какая-то рокировка, выдвижение вперед неразумного. Видимо, для познания – изучения, речь ведется от некоего стороннего наблюдателя. Еще бы понять, что это значит. Но как раздражают подписи-комментарии этих двинутых. Надо же, ярко-красными буквами да капсом:

«Так вампиры одичали».

Но, определенно, не стоит даже пытаться ломать их болезненные предрассудки, тем более реально болезненные. Нужно попытаться осторожно экспериментировать дальше. Анализ крови, повторы экспериментов, оборудование для изъятия стволовых… Интересно, ведь если у них также пойдет регенерация, то с такими жизненными установками начнут ведь жрать людей без зазрения совести.

Очень любопытно то, что указания для поиска сокровищ и вот этого помещения очень однозначные и понятные. Похоже, понимание остального специально размыто и затушевано, дескать, кому надо поймут… Гм, кому надо…

Заскучавшая Лариска пробежалась по столу, потеснила мышь и уселась на коврик с видом «я хоть и крыса, но палас забираю». Не встретив возражений, сладко разлеглась, вытянувшись на полстола. Хвост откинула набок, вытянула розовую грязную пятку в сторону, словно разнежившаяся одалиска, сладко зевнула.

Славутич, заразившись зевотой, тоже не удержал челюсть. Крыса охотно снова разинула пасточку. Он усмехнулся, погрозил пальцем:

– Смотри, вомперам отдам!

Потер лицо, подмигнул красным глазом в зеркальце. Хватит на сегодня.

В гробу оказалось неожиданно уютно. Выстланный плотным упругим материалом, он пахнет деревом и еле уловимо женщиной… Похоже, Дарья частенько использовала его для ночевки. Отсюда и постельное белье, льняное в цветочек. Славутич усмехнулся, вспомнив, с каким аппетитом съел ее маечку. Ничо, вытащим… Сон пришел тихий и спокойный, но прервался довольно жестко, громким стуком в крышку.