Андрей Карелин - Альсара

Азия понравилась всем в зале, а некоторых этот миг впервые серьёзно привлёк к обсуждаемой теме. Она была одета в белое платье, полностью открытое спереди и практически до пяток сзади, пуговицы впереди были застёгнуты далеко друг от друга, оставляя разрез, через который было видно даже украшение, вставленное в пупок. Волосы были собраны сзади в хвостик, сильно прижаты по бокам и приподняты впереди. В каждой мочке уха по три маленьких серёжки и медальон в форме полумесяца. На ножках очень элегантные белые босоножки на высоком каблучке.

Как считали многие, такая девочка не может кричать, повышать голос, не может интересоваться политикой. Но Азия была и такой, и другой одновременно. Она была не пустышкой, хоть ничего и не сказала. Это было видно по её глазам. У Азии были настолько красивые глаза, что у участников саммита мужского пола слюнки потекли.

Только что её голосок переливался, а теперь она сидела залитая краской и смущением. Азия попыталась встать и выйти. Но её решительно остановили. Мало того, теперь она стала знаменитостью этого саммита. Каждый выступающий считал своей обязанность сказать приветственные слова в её сторону. Она улыбалась или отшучивалась. Теперь постоянно под взглядами видеокамер и зала она уже не могла думать о том, о чём говорили, а постоянно думала только о том, как она выглядит, нельзя сказать, что эта мысль ей была чем-то непривычна, но стеснительность надо было куда-то девать.

Внезапно случилось самое неожиданное — один из её кавалеров, тот, что постарше встал и направился к трибуне на сцену, и не сам, а увлекая за собой Азию.

"Может сейчас убежать", такая мысль посетила девочку. Но ей казалось, что её не поймут.

Действительно он не мог не пригласить Азию, ведь он сидит с ней, и не представить теперь её не имеет права, она всем так интересна. Около трибуны их неожиданно долго приветствовали аплодисментами. Азия стояла чуть за ним всё выступление, лишь вначале первый раз сказав слово на этом собрании, она представилась своим необычайно высоким как звоночек голоском. Девочка была немножко выше своего собеседника и от этого смотрелась достаточно эффектно.

Азия не могла простить Рона за то, что он позволил ей одеть такое откровенное платье. Но на него нельзя сердиться, как он мог знать, что она окажется на трибуне? Или мог, он говорил, что подобные вещи в его силах. Азия не раз ловила себя на мысли, что ею манипулируют. Но она же не делала ничего, чтобы привлечь внимание, девочка лишь искренне показывала свои эмоции. Азия поймала себя на мысли, что она больше не обдумывает судьбу родной Альсары и попыталась вернуться к этой теме.

Но её размышления прервали, выступающий закончил выступление и повернулся к Азии, предложив, что-то добавить. Очень глупо, как потом она решила, девочка представилась:

— Азия Биара. — И добавила, ответив на случайно услышанный вопрос, — Организация Ксива и Матра. — "Зачем я это делаю". Подумала Азия.

По залу прокатился ропот. Делегатам было интересно, и Азии задали вопрос:

— А Ксива и Матра как-то готовится к Великому Освобождению?

Азии надоело выглядеть глупо, так как она мимикой, эмоцией и жестом явно ответила: "Нет!". Но вовремя осознала глупость возможного ответа. Вместо этого она вдруг сказала, что она сама раньше жила в погибшей деревне и все её близкие остались по ту сторону воспоминаний. Азия настолько воодушевлённо говорила и даже проронила слезу. Она не думала в это время о том, что выступает перед гигантским залом и транслируется на огромном экране, правда, не думала она и про Эвэдэ. Азия мечтала про Омикрон, как она хочет туда вернуться. И, как только всё закончится, она бросит всех и вернётся туда.

Когда девочка с её собеседником сошли с трибуны, их с кавалером посадили в партере, на мягкие и очень удобные места. В них так хотелось спать, Азия расслабилась так, что чуть уснула от комфорта и удобства. Видимо и присутствующие решили дать ей возможность отдохнуть от постоянных телекамер. Её просто приняли за первую леди какого-то барона.

Хотя была уже полночь, оживление только нарастало в здании, покрытом огромным куполом, через который было видно небо.

Азия продолжала следить за обсуждениями, пытаясь запомнить как можно больше услышанного. Сильно хотелось пить, и она вышла из почти пустого зала в коридор, в котором горел свет и слышались голоса. Она чувствовала себя здесь почти как дома. Единственное, что в этом открытом светлом платьице в таком людном месте Азия немножко смущалась.

Азия не удивилась, когда с ней начали обращаться по имени и здороваться незнакомые ей люди. Улыбок у неё хватит на всех. Девочка напилась обжигающей сладкой ярко-зелёной водички. Ей сделали комплимент, что этот бокал сильно подходит к её глазам. Но ей стало немного хуже, жажда не прекращалась и болела голова, стало холодно, появился озноб. Азия совсем не понимала, что с ней.

Ниоткуда появился Рон, выглядящий как старик Хоттабыч. Как Рон это делал? Он мог появляться и исчезать, когда хотел. Он был, как обычно, в своём плаще, но с откинутым назад капюшоном. Азия не уставала удивляться ему. Но сейчас чувствовала себя неважно.

— Шарон вернётся к нам попозже, сейчас он проходит какую-то рекогносцировку в охране, — сказал Рон.

— Да, похоже, карьера охранника пошла в гору, — пошутила, улыбнувшись, Азия.

— Ведь дальнейшая часть собрания пройдёт в закрытом режиме. Ему нужно попасть в ограниченный контингент охраны. — Рон поменялся в лице в лучшую сторону. — Но тебя ведь пригласили. Я считаю, что понятие "секретная организация" не совпадает с тем, чтобы заявлять о ней при первой же возможности — немножко по-отечески отчитал её Рон.

— Я плохо себя чувствую, — пожаловалась Азия.

— Ты выглядишь прекрасно. — Рон провёл рукой возле её виска. На удивление всё прошло. Азии стало лучше, и она опять стала улыбаться.

— Что со мной? — спросила она.

— У тебя привыкание к серебряной смазке, это не лечится и это на всю жизнь, — Азии очень не нравились такие новости. Но Рон начал её успокаивать и ему это удалось, как всегда.

Они говорили о косметике, это была любимая тема Азии и она могла говорить о ней часами. Рон рассказал, что ей надо просто идеально выглядеть на продолжении саммита.

— Этот день может стать решающим для целого народа, для целой планеты, для человечества. — Говорил Рон. Но Азия не сильно понимала, о чём он говорил, просто она его искренне поддерживала и готова была поступать так, как он скажет.

Азия накрасила губки ярко-малиновым зеркальным оттенком, сделала идеальным цвет лица, чётко подчеркнула брови и ресницы. Естественное не может быть красивее искусственного. Потом повернувшись к Рону, Азия спросила: