Сергей Смирнов - Фантастика-1971

Через десять лет, в 1910 году, явилось на свет еще одно, более интересное произведение «кометной» серии — «Под кометой» С.Вельского, «высеченные на камне записки очевидца о гибели Земли». От катастрофы осталось в живых всего семь человек — сумасшедший хирург, смотритель музея, каторжанин, который не в силах снять кандалы, король, журналист, дочь богатого сыровара и проститутка. Все более деградируя, проводят они свои дни, не очень-то сожалея об утраченном мире.

В изображении жизни этих несчастных, а также последних дней цивилизации и самой катастрофы, с одной стороны, заметно влияние уэллсовской «Войны миров», а с другой стороны, есть некоторые предвидения будущих описаний атомной катастрофы. Во всяком случае, автору удалось передать свое настроение: мир обречен, все летит в пропасть. Так искаженно отразилось в его книге предчувствие гибели старого мира.

Разумеется, такой роман уже не назовешь «чисто» научной фантастикой. По смыслу «Под кометой» самая настоящая антиутопия.

Мир, который погиб, настолько плох, что удар кометы можно рассматривать как справедливое воздаяние за грехи его. Несмотря на многие достижения науки, повсюду царит запустение и разврат.

«Города представляли небольшие оазисы среди огромных пространств, где нищета, голод и порок убивали человечество».

На предупреждения астрономов о грозящей опасности никто не хотел обращать внимания. В парламенте «спорили до. тех пор, пока не увидели комету так близко, что миновала всякая надобность в дальнейших прениях». Впрочем, нет уверенности в том, что в парламенте заседали живые люди, ибо его члены давно уже имели обыкновение посылать вместо себя искусственных двойников. Словом, расплата по заслугам.

С некоторых пор мотивы глобальных катастроф и апокалиптических пророчеств стали весьма популярными в фантастике. Иногда они использовались в спекулятивных целях, для эпатажа читателя, иногда отражали состояние неблагополучия, неуверенности.

Разумеется, не во всех книгах Земля обязательно погибала.

В фантастике тех лет можно найти несколько романов, которые явно подражают Жюлю Верну.

Таков «астрономический роман» Б.Красногорского «По волнам эфира» (1913 г.).

Состоятельные люди организовали клуб «Наука и прогресс», который на собственные средства осуществляет различные смелые проекты. Правда, клуб преследуют неудачи. Астрономическая башня выше Эйфелевой рушится под тяжестью нового рефрактора, гигантский паровой котел взрывается…

В этот-то клуб инженер Имеретинский и вносит проект принципиально нового космического аппарата. Аппарат будет иметь огромное зеркало «из чрезвычайно тонких листов гладко отполированного металла» и двигаться с помощью светового давления «по волнам эфира». Чрезвычайно легкой возбудимостью «прогрессисты» весьма напоминают жюль-верновских клубменов. Они немедленно начинают строить аппарат. В книге масса элементарных промахов.

Так, межпланетные путешественники забыли (!), что в день их вылета Земля вошла в поток метеоритов. Все, к счастью, остались живы, так как сбитый корабль упал в Ладожское озеро.

Впрочем, их межпланетный полет все же состоялся, но уже в романе «Острова эфирного океана», который Б.Красногорский написал совместно с Д.Святским в 1914 году. Обратив внимание на эту дату, мы не удивимся появлению в романе второго аналогичного корабля, построенного в «соседней стране» по украденным чертежам. Пиратски напав в космосе на мирное русское судно, он вторично сбил его с пути истинного и заставил совершать посадку на различных небесных телах для исправления повреждений.

Собственно, книга для того и написана, чтобы изобразить эти небесные тела. Но здесь авторы не стали фантазировать, ничего неожиданного на планетах первопроходцы не открыли, только то, что считала известным тогдашняя наука, — например, каменноугольный период на Венере. Так научно-фантастическая книга превратилась в научно-популярную.

В произведениях того времени воздухоплавание и самолеты играли ту же роль, что в нынешней фантастике космонавтика и звездолеты. Надеюсь, впрочем, что через полвека нынешние произведения о межпланетных кораблях не будут читаться с такой улыбкой, как «Царица мира» (1908 г.) и «Цари воздуха» (1909 г.) В. Семенова. Как о фантастической скорости, способной преодолеть ураганы, говорит автор о 30 м/сек, то есть о 100 километрах в час.

Захлебываясь от восторга, автор пишет, что воздушный флот сократил путь из Европы на Дальний Восток в 10 раз, то есть до 5–6 дней вместо 60. И вообще автору представляется, что изобретение летательных аппаратов тяжелее воздуха преобразит всю мировую жизнь, поскольку аэропланы представляют собой почти абсолютное оружие, бороться с которым можно только при помощи такого же флота, но тот, кто первым захватит воздух, может не позволить создать конкурирующую армию. Ни о каких границах, таможнях и вообще о национальном и экономическом суверенитете при появлении авиации не может быть и речи. На Земле возникает экономическая и политическая анархия. Дважды на протяжении двух романов человечество силой пытаются принудить к миру, разоружению и благоразумию. Первый раз ультиматум предъявил… английский король, терроризируя государства своими аэропланами, что вызвало бешеное сопротивление и низвержение «царицы мира» — Британии. Второй раз — русский инженер Сергей Дьячков, этакий современный странствующий рыцарь, Повелитель «Царей воздуха», летающий под черным флагом с белой звездой. У него есть прибор, вызывающий детонацию взрывчатых веществ на расстоянии. Сергею и его невесте удалось было ликвидировать всю взрывчатку на планете, но люди… ах, понятно, что сделали люди, они взялись за холодное оружие, против которого лучи хитроумных приборов были бессильны, и непонятым борцам за свободу и индивидуализм пришлось удалиться на необитаемый остров, поджидать там прибытия инженера Гарина.

Тоже не совсем «чистая» научная фантастика, но все же…

В БОЛЬШИНСТВЕ ЖЕ КНИГ, НЕСМОТРЯ на использование летательных и иных аппаратов, авторы стремились не к воспеванию научного прогресса. Их авторы пытались активно вмешаться в политическую и социальную злобу дня. Один из них написал в предисловии: «Литература «романов будущего» с легкой руки Беллами[4] разрослась до огромных размеров. В самом деле, в этакой форме сойдет самое несуразное вранье, лишь бы рассказ носил хоть сколько-нибудь занимательный характер и рисуемое будущее было лучше настоящего. А так как хуже последнего, собственно говоря, никто ничего не придумает, то это удивительно облегчает задачу наших российских Жюлей Вернов и Фламмарионов».