Роман Злотников - Пришельцы. Земля завоеванная (сборник)

– Погоди немного, – произнес Грант. – Я тут сохранение поставил с упреждением.

На экране Майк Даунс объяснял, что он человек занятой, и советовал вставлять карту допуска так, чтобы стрелочка была сверху. На мгновение Тони снова сделался ребенком, который с нетерпением ждал, когда же этот зануда заткнется и он вместе с Сонни пойдет дальше.

«Сонни Бондс, пожалуйста, немедленно перезвоните диспетчеру».

«Сонни, тебе срочно нужно подъехать в Аспен Фоллз по вызову. Все остальные заняты».

«Можно изъять копа с улицы, но невозможно изъять улицу из копа – верно, Сонни? Ладно, я и так засиделся в здешней духоте. Пора на свежий воздух».

Тони помнил, что после этой фразы Сонни должен встать из-за стола и выйти в коридор. Но тут Грант коснулся тачпада, навел курсор на компьютер на столе у Сонни и быстро кликнул на него – зачем, ведь это просто часть фона, кликай хоть до послезавтра, игра не отзовется!

Игра отозвалась. Она возмущенно заявила: «Би-и-и-ип!»

– Попрошу без непристойных выражений, – промурлыкал Грант.

Игра еще раз выразила свое возмущение и исчезла с экрана. Ее место занял текстовый файл.

– Думать подано,[10] – улыбнулся Грант.

– Ловко! – оценил Тони. – Таким манером у тебя долго можно искать спрятанное – и не сказано, что найдешь.

– Искать? – мягко переспросил Грант. – Ну, нет. Если хоть кто-то будет в моей машине хоть что-то искать, – то есть совершать любые действия, кроме заранее предусмотренных, – информация просто самоуничтожится. Останется только игра.

– Ты маньяк! – радостно ахнул Тони.

– Точно. Компьютерный Ганнибал Лектор. Посторонняя лапа, протянутая к моему нетбуку, совершила недопустимую операцию и будет откушена.

– Тогда я лучше не буду протягивать, – хмыкнул Тони. – Сам показывай, что тут у нас есть на этого шутника.

Пальцы Гранта заскользили по клавишам.

Неоднократно изученный вдоль и поперек распорядок Кевина Олдербоя безропотно явил себя для новой проверки.

– Деловые обеды… не подходит…

– Уверен?

– Полностью. Разное время, разные места, разные люди. По большей части те, кому Олдербой не доверяет. Причем место и время не всегда выбирал он сам. Да и возможность отлучиться из-за стола незамеченным хоть на десять минут – нулевая. Нет, это пустой номер.

– Посещение театров и выставок… разных. Бизнесмену положено выглядеть культурным.

– Вот разве что выглядеть. Судя по списку посещений, в искусстве он не смыслит ни бельмеса.

– Да неважно, в чем он там смыслит. Главное, что и эти вылазки – пустышка. Он же туда ходит, чтобы быть на виду. Покрутился на открытии выставки, журналистам поулыбался – мол, вот он я, современный деловой человек, однако не чужд, знаете ли, не чужд… новые веяния в искусстве… в общем, обычный набор благоглупостей. И куда он потом денется? К тому же видеокамеры повсюду.

– Пустышка?

– Однозначно. Я бы скорей уж присмотрелся к тем выставкам, которые он спонсировал.

– Отпадает. Сам посмотри – разные места. Причем не все даже в Лондоне. Ну, не таскает же этот хомяк-эстет свои сокровища в защечных мешках!

– Не таскает. Смотрим дальше.

– Так… раз в три месяца – профилактический осмотр у врача, раз в два месяца – у стоматолога… а он себя любит, оказывается.

– Любит, да. Холит и лелеет. Но нам это ничего не дает.

– Почему? Из-за посетителей?

– Да нет, они как раз скорее завеса, чем помеха. Но чтобы Кевин Олдербой два месяца ждал, пока он сможет проверить свою кубышку…

– Ты прав. Не станет он ждать так долго. Не тот человек. А жаль, так все складно получалось. Пресса бы вся изошла на заголовки. «Тайное укрытие похищенных шедевров под охраной маньяка-дантиста»!

– С бормашиной наперевес. Господи, что за трэш ты в кино смотришь?!

– Вообще-то по телевизору.

– А что, есть разница?

– Да, собственно, никакой. Что у нас там дальше?

– А дальше у нас – трижды в неделю тренажерный зал «Вершина Талиесина».[11]

Тони расхохотался, поперхнулся смехом и закашлялся.

– Вершина чего?! – выдавил он, отдышавшись. – Нет, серьезно?

– Абсолютно.

– Голову готов закладывать, Олдербой повелся именно на название, – все еще чуть хрипло заявил Тони. – Это же так в его духе. Интересно, кто владелец. Его, так сказать, собрат по разуму.

Пальцы Лестрейда еще раз быстро скользнули по клавишам, потом замедлились, а потом и вовсе остановились, напоследок огладив воздух над клавиатурой.

– Ну как же интересно, – отсутствующим голосом произнес Грант.

– Неожиданности? – спросил Тони.

– И еще какие! – ухмыльнулся Грант. – Да ты сам посмотри. Здание старое. Пару раз его едва не снесли, но вмешались общества по охране всего подряд и всякого-разного, так что дом не снесли, а только перестроили изнутри. Хотя не так уж и сильно – там и до Второй мировой был спортзал. А во время войны в подвале было бомбоубежище… хороший подвал, верно? И прочный, и поместительный. После войны… так, ну это уже не очень важно, сколько раз этот дом менял владельца. Главное, кто владеет им сейчас. А купил его – угадай, кто? – Эйви. Именно тот самый. Мистер Джо Эйви.

Если Кевин Олдербой был бревном в глазу Интерпола, то Джо Эйви можно было с полным правом назвать веткой, которую так и не удается спилить с пресловутого бревна.

– Эйви! – таким голосом ребенок произносит название любимого мороженого. – Лучший крокодил на побегушках в команде Олдербоя. И здание с основательным подвалом. И тренажерный зал – наверняка для своих. Олдербой туда таскается три раза в неделю – а мы и ухом не ведем! И скорее всего, он и есть настоящий владелец, а Эйви – для отвода глаз. Теперь это выглядит таким очевидным… ну, вот как мы могли все это прохлопать?

– Слишком долго искали черную кошку в темной комнате, – ответил Грант. – А тем временем белая собачка средь бела дня стащила сардельки. И слопала. Бывает. Возможно, это в чем-то и к лучшему. Собачка обнаглела и перестала остерегаться. Самое время ее ловить.

Дальнейшее было чистой воды авантюрой.

Потому что по всем правилам, сколько их есть, поимка обнаглевших белых собачек проходит по ведомству местной полиции, а не Интерпола. Операция должна быть совместной. Но шеф уперся. Уж если он принял Решение (непременно с заглавной буквы!), сдвинуть его с облюбованной позиции еще никому не удавалось. А на сей раз – не очень-то и хотелось.

Нет, дело не в том, что, шестикратно потерпев поражение, отдавать в чужие руки только что найденный ключ к победе обидно. Не настолько шеф был мелочен. Просто он считал, что наилучший способ загубить любую идею – это передоверить ее исполнение.