Андрей Васильев - Файролл. Слово и сталь

Чуть ниже, большими цифрами был написан номер, по которому я должен был позвонить. Видимо, подвергая сомнению мои умственные способности, они решили, что даже если уж я не прочту буквы, то цифры, да еще и огромные, точно разберу.

Вот и гадай теперь, что к чему. Это с одинаковым успехом может быть, как дорога к ответу, так и дорога к захвату меня, любимого, в вражий плен, и гадать о том, какой из вариантов верный можно до бесконечности. Причем в ближайшее время я даже не смогу выяснить ответ на этот вопрос, да и как бы я это смог сделать? Меня охраняют так, что в сторону не вильнешь. Да я и сам не вильну, оно мне надо? Если только не пойти от противного… Ладно, потом поразмыслю на эту тему. Тянуть не стоит, но и напролом лезть будет перебором. И по поводу «не будут знать» я еще подумаю. Точнее, надо выбрать подходящий момент для сдачи подобной информации.

Я обмахнулся бумажкой – в кабинете было душновато. Молодец Жилин, добыл где-то обогреватели, не мерзнет народ.

Переписав телефон на отдельную бумажку, я порвал письмо на много маленьких кусочков, и приговаривая «Цыпа-цыпа-цыпа», высыпал их в мусорное ведро. Надо себе телефон покупать, что я как в дикие времена бегаю, на бумажках телефоны пишу? Но Ерема эстет какой, письмо мне бумажное написал, прелесть какая. Хотя это сработало – его не скачаешь удаленно и не скопируешь с жесткого диска. Винтаж, однако.

– Вика, ты со мной поедешь или тут останешься? – накинув куртку, которая оказалась среди одежды, принесенной вчера в наш номер Азовым, я вышел из кабинета.

– Езжай – отмахнулась Вика, что-то обсуждавшая с Ташей. Ну, как обсуждавшая? Она говорила, Таша что-то свое печатала, по-моему, даже не слушая – гармония.

– Надеюсь, вы посетите наше скромное общество в пятницу? – подала голос Шелестова – На то, что вы бороду наденете и красный халатик мы не рассчитываем, но сказать проникновенный тост и пожелать нам соответствующих успехов в грядущем году вы обязаны. Я салатик сделаю!

– Раз обязан – значит буду – пообещал я – Тем более, если салатик будет. Вика, денежку за нас сдай на мероприятие.

– Да бог с ней, с денежкой – отмахнулась Шелестова – Прокормим вас как-нибудь.

– Как-нибудь не надо – открестился я – Вкусно надо. Так что не волнуйся Елена, куда я от вас денусь?

– Да кабы мы знали, куда вы все время деваетесь – Шелестова подперла подбородок кулаком и махнула длинными ресницами – Виктория Евгеньевна нам ничего не говорит, только сообщает, что «Харитон Юрьевич сегодня не может прийти». И все. А мы ведь грустим, тоскуем… Как верная собака Хатико.

– Елена, вы сейчас обо всех или только о себе говорите? – скрежетнул металлом голос Вики.

– Только о себе – вместо Шелестовой ответила Таша – Я, например, по нему не тоскую. Без обид, шеф, но вы же мне ни брат, ни сват.

– Иная простота хуже… – вздохнул Стройников – Таша, давай я тебе яблоко дам, ты, когда жуешь, меньше себе навредить можешь.

– Давай – согласилась Таша, которую из-за стола, заваленного какими-то папками и видно не было – Яблоки я люблю, в них железа много.

– Пойду я – нет, эти люди хороши в малых дозах. Хотя без них скучно жить.

– Мы все вас ждем в пятницу – промурлыкала Шелестова, в ее глазах плясали те же бесенята, что и всегда – Ну, кроме Таши конечно. С меня лично вам сто грамм и пончик.

– Это моя фраза – заметил я, открывая дверь.

– Да? – Шелестова помахала мне ладошкой – Ну, фраза не бывает чьей-то, вашей, моей… Но она может быть нашей.

Я вышел в коридор и прикрыл дверь. Вика молчала, но мне было ясно, что это только временно.

– Едем? – утвердительно спросил охранник – Жена, я так понимаю, пока остается?

За дверью что-то грохнуло, видимо папки со стола Таши упали, и я устремился по коридору, на ходу отвечая ему –

– Она остается. А мы уезжаем, причем быстро-быстро.

– Машину к подъезду, мы выходим – пробормотал охранник в гарнитуру, и побежал за мной.

По дороге я все-таки уломал охранников остановиться у салона сотовой связи и купить мне телефон. Самого меня не пустили, но это было и неважно, главное, что у меня в руках снова оказалось надежное средство связи и всего остального.

Вот ведь какая странная штука. Телефон – это предмет, изначально предназначенный для одной только цели – упрощения коммуникации между людьми. Именно таким некогда его создал мистер Белл и именно в таком виде он просуществовал почти век.

А сейчас телефон – это наше все. Это будильник, плеер, органайзер, калькулятор, подчеркиватель статусности и предмет сравнения с себе подобными (Ыыыы! У меня покруче будет). Человек, вышедший из подъезда, внезапно выпучивший глаза, похлопавший себя по карманам, и ломая ноги, побежавший обратно, не вызывает больше никаких эмоций у окружающих, они понимающе кивают головами. Нет, он вовсе не забыл выключить утюг и даже не захотел «по большому». Он забыл телефон и это подобно смерти. Как можно прожить день без этой коробочки? Никак. Это же ни поиграть, ни походить в интернет, ни посмотреть фотки, нисделать, прости меня господи, «сэлфи». А заказать себе билеты в кино как? А социальные сети? А температура на улице? Еще чего, в окно глядеть – телефон на что?

О чем я там говорил в начале? А, да. Телефон изначально был придуман, для того, чтобы люди по нему просто общались…

Симка встала на свое место, аппарат музыкально гукнул, и я довольно улыбнулся.

Собственно, больше об этом дне мне по факту рассказать и нечего. Придя в номер, я стал ждать, когда меня позовут к Старику – не знаю, отчего, но я был уверен, что без этого не обойдется. Подвела меня чуйка – обошлось. Сколько я не ждал – так никто и ни позвонил, никуда не позвал. Видно, и без меня там обошлось, только зря кучу времени потерял.

Вернулась Вика, мрачно окинула меня взглядом, похрустела чем-то на кухне, видать этими жуткими зерновыми хлебцами (все женщины время от времени их едят. Непонятно с чего, но у них есть твердая уверенность в том, что если набить желудок этим продуктом, по виду, вкусу и запаху больше всего напоминающими пенопласт, то они непременно похудеют. Насчет похудения не знаю, но язву желудка эта еда наверняка приближает семимильными шагами) и улеглась на кровать с неприступным видом. В комнате повисла мертвая тишина.

– Парацетомол – минут через пять сказал я, поерзав в кресле.

– Что? – Вика даже не повернула в мою сторону голову.

– Ну, с чего-то надо начинать разговор – сообщил ей я – «Парацетомол» подходящее для этого слово – красивое и звучное.