Месть роботов - Роджер Желязны
— Но Сарлон, тоже превосходит нас числом, сир, особенно если считать этих дьявольских варваров Девосса. Таггад Сарлонский пропускает их через свои земли, когда они идут в набег на Марку, конечно, за долю в добыче. Несомненно, они помогут Сарлону против нас. И, кроме того, сир, твой отец и твой дед... они оба пали под сарлон-скими топорами.
— Это правда, но они были никудышными полководцами. — Я — другое дело: я изучал военное искусство много лет. Они избирали обычные решения — я так не поступлю. Сарлон не будет только платить нам дань; Сарлон должен стать — и станет — провинцией моего королевства!
Они яростно спорили, пока Фагон не проследовал к своему королевскому трону и с его высоты объявил свою королевскую волю: все должно делаться так, как желает он, король, и никак иначе. Тедрик, конечно, подчинился (собрав остатки терпения) и получил стратегическую задачу: обеспечить поддержку армии, когда она прокатится по землям Марки, в трехстах пятидесяти милях к северу.
Тедрик орал. Тедрик погонял. Тедрик сыпал проклятьями на ломарианском, сарлонском, девоссианском и прочих языках, известных ему. Однако поднятый им шум приносил очень мало пользы и не мог ускорить такой, в сущности медленный процесс, как подготовка военных баз в сотнях миль от столицы.
Когда Тедрик был свободен от ругани, понуканий и разъездов по северным землям, он рыскал в дворцовом парке, питая некие смутные надежды. В один из таких набегов он наткнулся на короля Фагона и леди Роанну, практиковавшихся в стрельбе из лука. Отдав поднятием руки салют своему монарху и вежливо поклонившись девушке, он хотел проскочить мимо. Но Роанна, заметив, что он ускорил шаги, крикнула:
— Привет, Тедрик! Торопишься вступить в соревнование с нами?
Тедрик бросил взгляд на мишень. Роанна беспощадно побивала отца: ее стрелы с фиолетовыми черенками торчали либо в центре, либо совсем рядом, а его золотистые рассеялись по всему полю мишени. Вид у Фагона был невеселый: его вряд ли обрадовало бы участие в соревновании еще одного партнера, тем более оружейника-профессионала.
— Прошу извинить, моя леди, но важные дела...
— Твои увертки слишком прозрачны, мой лорд, -Роанна не то насмехалась над замешательством мужчин, не то была в дурном настроении. — Почему бы просто не сказать правду? Не можешь побить меня, не побив Трон? Но разве любого оружейника, который не сумеет выиграть у нас обоих с такого расстояния, не следует с позором лишить его звания?
Тедрик заглотнул приманку.
— Можно, сир? — повернулся он к королю, лицо которого налилось кровью.
— Стреляй! — взревел Фагон. Во имя моей головы, во имя Трона, во имя Ллосира, его мозга, сердца, печени и всех кишок — СТРЕЛЯЙ! Любой, кроме тебя, потерял бы голову, нанеся мне такое оскорбление! Стреляй, сир, и стреляй как можно лучше! — король сунул Тедрику свой собственный лук и колчан со стрелами.
— Один пробный выстрел, сир? — спросил кузнец, натягивая тяжелый лук. Никакие силы не заставили бы его положить стрелу ближе к центру, чем самая дальняя королевская. Чтобы выполнить это и в то же время не промахнуться по мишени, требовалось великое мастерство, так как одно золотистое древко торчало в трех дюймах от края.
Его первая стрела царапнула ободок мишени, следующая воткнулась точно между самой дальней стрелой короля и ободком. Затем он стремительно выпустил две стрелы подряд, расщепив древко первой наконечником второй. Еще несколько выстрелов и он опустил лук: весь участок, в который попали его стрелы, мог быть закрыт одной ладонью Роанны.
— Я проиграл, сир, — сказал Тедрик, возвращая лук и пустой колчан. У меня нулевой счет.
Хотя Фагон сознавал, что был не прав, он не мог заставить себя принести извинения. Вместо этого он сделал лучший, по его мнению, комплимент искусству оружейника:
— Когда-то я стрелял не хуже. Почему я потерял свое мастерство, Тедрик? Не из-за возраста, верно?
— Не мне судить об этом, сир. И я вышибу зубы любому, кто осмелится толковать о подобных вещах, оскорбляя Трон.
— Что! — взревел монарх. — О моем возрасте...
— Остановись, отец! — твордо сказала Роанна. — Ты -король, будь же королем!
Их гневные взгляды скрестились. Ни король, кипящий яростью, ни раздраженная принцесса не собирались уступать. Наконец, Роанна прервала напряженное молчание.
— Противно говорить,Тедрик, но он готов сварить в кипящем масле или закопать живьем любого, кто скажет ему неприятное, но правдивое слово. Но м е н я, отец, ты не сваришь, не закопаешь, и не посмеешь наказать — не то я расколю это королевство, как дыню. Время — да, много времени! — прошло с тех пор, как тебе в последний раз говорили неприкрашенную правду. Послушай ее снова, мой любимый старый негодяй. Слишком долго ты валяешься по утрам в мягкой кровати, слишком много опустошаешь бутылок и пивных кружек, слишком много девок лезет в твою постель. Стрельба, фехтование и охота принесли бы тебе гораздо больше пользы.
Потрясенный король попытался дать какой-то ответ на эту уничтожительную отповедь, но ничего не сумел придумать. Тогда он апеллировал к Тедрику:
— Ты... ты мог бы сказать такое? Уверен, нет!
— Конечно, нет, сир! — заверил его Тедрик совершенно искренне. — И даже если все сказанное — правда, это можно исправить. Прежде чем мы достигнем Марки, твоя рука снова будет твердой, а глаз острым.
— Возможно, — заявила девушка с ноткой сомнения в голосе. — Если он последует твоему примеру, Тедрик, в делах с вином и девицами, то да. Иначе — нет. Скаже мне, сколько кружек ты выпиваешь за день?
— Обычно одну, за ужином.
— А в походе? Подумай как следует, мой друг.
— О, я имел в виду в
