Сергей Павлов - ЛУННАЯ РАДУГА
С витка на виток, с витка на виток… Как с волны на волну. Темень — свет, свет — темень; феерия зеркальных отражений — свечение облаков. С витка на виток… как с цветка на цветок. День-ночь — сутки прочь… А между прочим, сколько там на часах намигало, не пора ли поворачивать?… Ой, пора, судари мои любезные, еще как пора… Это с одной стороны. А с другой, судари мои, как же поворачивать, если ничего еще не ясно? Прикажете двигать дальше? Но кому, в самом деле, нужен разведчик, который все выяснит и погибнет, не оставив даже устного сообщения? А есть, между прочим, ужасно хочется… И пить.
Язык как наждак. Дерущая сухость во рту. И между прочим, с ядовито-железистым привкусом, Аганн не солгал. Но сейчас это никаких эмоций не вызывало. Просто хотелось есть и пить.
Андрей все чаще поглядывал на часы. По ряду признаков до кратера номер шестьсот шестьдесят шесть оставалось около километра — поворачивать обратно за километр до цели было недопустимо. Тем более что оставшийся путь туда иобратно обещал быть легче: в направлении туда толщина «мембран» неизменно снижается, а в направлении обратно исчезнет их вязкость. Вдобавок автоматика помнит каждый метр обратной дороги — тоще солидная экономия времени-воздуха. Разумеется, всякое может случиться… Если непредвиденные обстоятельства не будут уж слишком неблагоприятными, может случиться и так, что кислорода хватит. Но любой «сложнячок» перечеркнет все — кислорода в обрез. Уйти отсюда на флаинг-моторах нечего и думать. Только ножками. Неторопливо так, покачиваясь, аккуратненько, топ-топ… Полцарства за литр кислорода! Хочешь — темное с огоньками, хочешь — нежно-зеленое, выбирай.
Подозрение, что «кегли» подрастают от витка к витку, перешло в уверенность. Не надо было обладать особой точностью глазомера, чтобы видеть: по высоте они превзошли метр. А диаметры их оснований увеличились настолько, что теперь они соприкасались боками — сплошной забор из «слипшихся» зеркальных столбиков, увенчанных отражающими свет «Казаранга» шарами. А если столбики вымахают там, ближе к центру, в столбы?…
Это его почему-то расстроило. Он поневоле стал размышлять над вопросами, задаваться которыми до окончания разведки не собирался. Осознав, что финал десанта непредсказуем, увы, он, опираясь на сумму полученных здесь впечатлений, попытался решить для себя: к какой из сущностных категорий следует отнести гурм-феномен как явление в целом?
Мысль о том, что гурм-феномен может представлять собой биологический объект, была отброшена сразу — на организм (или колонию организмов) это скопище облаков ни с какой стороны не похоже. Зеркальная субстанция прямого отношения к миру биообъектов тоще, видимо, не имела, но… мышь родила гору — Гору Тумака. Никаких сомнений — все дело в зеркальных каплях пунктирной спирали. Они способны запросто размягчить (без последствий!) металл, растворить (без остатка) появленца вместе с сто твердым на ощупь скафандром, изменить (всего-навсего!) природную сущность людей, походя посеребрив им рты зеркальным налетом. Наконец, способны испариться, как замороженная углекислота, или просочиться сквозь ледорит и снова выступить нарушу в тысячекратно увеличенном объеме. На что еще способны «мягкие зеркала»?… Нет, это не вещество. Никакое даже очень сложное вещество не может обладать столь богатым набором сногсшибательных свойств в сочетании с высокой степенью поведенческой свободы. «Мягкие зеркала» — это всего лишь один из доступных наблюдению обликов результат а действия какого-то экзотического, еще недоступного пониманию людей физического процесса… Вот, скажем, торнадо: «в мягком» цилиндре его зловеще-черного столба мало видеть смесь веществ воздушной среды и продуктов выветривания. Куда важнее знать о невидимом глазу: страшная сила смерча есть результат стихийных процессов в неспокойных глубинах энергонасыщенной атмосферы.
Разумеется, говорить о стихийном применительно к «мягким зеркалам» рано. Во-первых, нет решающих доказательств тому, что за десять лет никому из экзотов не довелось убедиться в обратном. Во-вторых, есть косвенное свидетельство тому, что земляне имеют дело с результатом нацеленного на Солнечную Систему технологического или, лучше сказать, техногенного воздействия откуда-то со стороны. Ведь нельзя просто так согласиться с двумя попаданиями — это уже подозрительно. Особенно если учесть, что второе попадание в Солнечную Систему произошло гораздо ближе к центру ее. Куда будет третье? В одну из лун Юпитера? И когда? Через десять лет? Раньше?
Первое попадание — утерян кусок Оберона: пять процентов массы, одна двадцатая часть планетоида. Теперь исчезнет пять процентов массы Япета. А может быть, и побольше… Что ни говори, однако это очень похоже на запрограммированное кем-то со стороны ограбление дальнего Внеземелья. И вполне вероятно, с прицелом на Ближнее — прав Фролов, нрав тысячу раз!..
Продавливая очередную «мембрану», Андрей угрюмо прикидывал, какими шансами располагает человечество в борьбе с луноедами. Другими словами — каким оружием… Он предвидел уже, что Земля будет вынуждена строить флотилии дорогостоящих сверхкрейсеров, вооруженных не менее дорогостоящими АМБА (апланатами магнитобезекторных аннигиляторов), кстати, пока существующих только в теоретических разработках, и сознавал, насколько затормозится мирное освоение Солнечной Системы. Но будет ли эффективным в борьбе с луноедами это оружие?… Сомнительно. В борьбе с ними можно одну за другой уничтожить все свои луны и остаться с носом. Н-да…
С той поры, когда человечество осознало беду, наконец заметив, что почва у него под ногами превратилась в крышу общепланетарного оружейного склада, а небо над головой уже готово было стать куполом самого совершенного крематория — лазерного и аннигиляционного, — оно, человечество, осознав эту самую отчаянную свою беду, предпочло глобальной кремации глобальную демилитаризацию и привыкло решать мировые проблемы за «круглым столом». Насколько проще было бы усадить луноедов за «круглый стол» и воззвать к их инозвездной совести, инозвездному разуму. Однако никто инозвездных этих любителей поживиться чужим и в глаза не видел. Даже Аганн не видел, экзот с десятилетним стажем. Судя по ярости его, Аганна, проклятия, инозвездный разум и не пытался войти с ним, капитаном «Анарды», в контакт. Не лучше обстоят дела в этом смысле и здесь, в сердцевине гурм-феномена…
«Казаранг» продавил «мембрану» — Андрей сощурился. Очень светло. Обилие зеленого света. Впервые катер прошел из светлой полости опять же в светлую, без «промежуточной» темноты, — вероятно, центр близко. Интенсивность зеленого сияния облаков возросла здесь настолько, что Андрей невольно покосился на блики указателей радиации. Уровень ее подпрыгнул на порядок выше естественного фона. Пока ничего страшного.
На подходе и сплошному забору тесно прижатых друг к другу «головастых» зеркальных столбов Андрей внимательно огляделся. Облака здесь какие-то не такие… Во всяком случае, интерьер нижнего яруса приобрел несвойственное тяжелым облачным массам гурм-феномена некое подобие архитектурных форм. Сквозь огромные проемы и кружевные разрывы, которые не были затуманены флером «мембран», проглядывала смежная полость, угадывались несколько соседних полостей. А впрочем… это был, пожалуй, единый комплекс крупных «залов». Или даже секции одного грандиозного (центрального, должно быть) «сверхзала», кое-как отделенные друг от друга небрежно вылепленными из облачного материала и хаотически натыканными где придется кривыми арками, дымообразными столбами, чем-то вроде карикатурно распухших «падающих» башен с покосившимися контрфорсами и дугами аркбутанов. Основания «архитектурных» деталей на темном ледорите не расплывались «подошвой» (как это приличествовало бы облакоподобной субстанции), а уходили туда отвесно, как уходили бы в насыпи обугленного шлака причудливо-пузырчатые сваи из светящегося зеленым дымчатого стекла…
Андрей резко остановил машину, вгляделся в контуры зеркального ряда «столбов». Что за черт!
На расстоянии ему казалось, будто перед катером стоял тесно сомкнутый строй блестящих скафандров.
Ну-ка, поближе. Вплотную. Так и есть!.. На нижних экранах зеркально лоснились фигуры-близнецы высотой в человеческий рост, абсолютно точно повторяющие все топологические особенности скафандра «Снегирь». Собственно, это и есть «Снегири», изготовленные из необычного для «Снегирей» блестящего материала и все, как один, жестко сориентированные вдоль явственно уже обозначенного изгиба витка спирали. Совершенная одинаковость, многократное повторение одной и той же фигуры, дубляж… И позы дубль-фигур совпадали: правое плечо немного приподнято, левая рука отведена чуть в сторону. Ноги погружены в «ручей» по колено (выпуклости набедренных баллонов низко нависали над отражающей зеленый свет поверхностью). Поза тонущего появленца… Впрочем, теперь наоборот — всплывающего?… Раздумывать некогда.
