Григорий Адамов - Тайна двух океанов

— Как! На том же месте? — с удивлением и беспокойством спросил Горелов, приподнявшись на локте. — Почему?

— По инструкции главного штаба, мы обязаны, приняв вас на борт, полностью удостовериться в гибели подлодки. Мы должны иметь самые убедительные доказательства и ждали лишь вашего выздоровления и вашей помощи, чтобы получить их.

— Доказательства?! — в полном смятении повторил Горелов. — Какие же доказательства? После взрыва на поверхности океана показались масляные пятна, но вас не было вблизи, и сейчас они уже, конечно, исчезли. Там же всплыло несколько мелких деревянных обломков, но они, вероятно, унесены волнами и ветром. Какие же могут быть теперь доказательства?

— Два раза, — медленно ответил капитан Маэда, — мы были твердо уверены, что подводная лодка уничтожена нами, и затем оказывалось, что мы являемся лишь жертвой несчастного заблуждения. В последний раз мы слишком дорого заплатили за это заблуждение, потеряв наш лучший крейсер и лучшего капитана флота его величества. В трауре по «Идзумо» и по его боевому командиру до сих пор вся нация, хотя она и не осведомлена о действительной причине их гибели. Мы не хотим больше этих ошибок!

— Но подумайте, капитан, — воскликнул в чрезвычайном возбуждении Горелов, — о каких доказательствах может идти речь? Что может убедить вас в несомненной гибели подлодки? Я не могу представить себе, что удовлетворило бы вас теперь, когда прошло уже трое суток с момента взрыва и никаких следов уже не найти?!

Бледный, с крупными каплями пота на лбу, он откинулся на подушку, совершенно обессиленный.

— Не волнуйтесь так, дорогой мистер Крок, — с явным беспокойством сказал капитан. — Нам слишком дорого ваше здоровье, чтобы подвергать его опасности. Тем более, что серьезных причин для этого нет. Необходимые доказательства, при вашем мужественном содействии, совсем не так уже трудно получить. Подлодка затонула, если катастрофа действительно постигла ее, в сравнительно мелководной области океана. Его наибольшая глубина здесь достигает около тысячи двухсот метров. При этом условии нет ничего легче найти подлодку, если вы не откажете произвести эти поиски, будучи одетым в ваш скафандр, которым вы пользуетесь с таким искусством и с такой уверенностью. Место взрыва вы знаете достаточно точно. Если подлодка погибла, она лежит на дне где-нибудь поблизости от того места. Мы снабдим вас портативным и мощным, последней нашей модели, электромагнитным металлоискателем, и вы в короткое время сможете найти подлодку. Найдя ее, вы убедитесь, в каком она находится состоянии, и укажете нам место ее нахождения, после чего имеющимися в нашем распоряжении средствами мы убедимся в этом, а может быть, сможем даже поднять подлодку.

— Но, капитан, — попробовал возразить Горелов, — разве я могу точно знать, в каком именно месте произошел взрыв? Это место я определил только приблизительно у Южного тропика. Ошибка на один градус увеличит обследуемую площадь дна на тысячи квадратных километров. Сколько же времени потребуется на эти поиски?

— Сколько бы ни потребовалось! — последовал твердый ответ. — Мы уйдем отсюда лишь в том случае, если найдем подлодку или придем к выводу, что ее здесь нет.

Горелов закрыл глаза и ничего не ответил. Он был в полном замешательстве. Он не знал, что ответить. Но он ясно понял, что взрыв подлодки — это еще далеко не конец, что он находится во власти жестокой, неумолимой силы и превращается в безвольное орудие чужих замыслов и планов.

Через минуту он встрепенулся. В его глазах мелькнула слабая надежда, и он сделал новую попытку сопротивляться.

— Если в вашем распоряжении, капитан, — сказал он, едва справляясь с охватившим его волнением, — имеются прекрасные металлоискатели, почему бы вам не воспользоваться ими с корабля? Или даже с нескольких кораблей для ускорения поисков?

Капитан отрицательно покачал головой.

— После — горького опыта «Идзумо» мы избегаем слишком близко подходить к этой подлодке или к тому месту, где она может находиться. Мы избегаем этого риска.

Горелов, окончательно обессиленный, неподвижно лежал с закрытыми глазами и мертвенно бледным лицом. Прибежавший по вызову капитана доктор Судзуки потратил немало времени и усилий, чтобы привести в чувство своего пациента.

Закованный в скафандр, возвышаясь, как башня, среди малорослой команды корабля, Горелов ежедневно, с раннего утра, тяжелыми, медленными шагами направлялся к трапу. Каждый раз его сопровождали, оказывая всевозможные знаки уважения и почтительности, старший помощник капитана лейтенант Осима, майор Айдзава и еще несколько лиц командного состава. Караул у трапа отдавал ему честь. Но Горелов проходил по палубе корабля с сумрачным лицом, с чувством раба, идущего под кнутом надсмотрщиков на тяжелую, подневольную работу. Спустившись по трапу, Горелов вместе с майором Айдзава садился в моторный катер, который через три часа доставлял их в намеченный для сегодняшних работ квадрат океана. Здесь Горелов надевал шлем и, захватив небольшой ящик с металлоискателем, спускался по лесенке в море и погружался на дно. Там он блуждал на десяти десятых хода винта, в пятнадцати метрах над дном, с зажженным фонарем на шлеме, прислушиваясь к металлоис-кателю, в напрасном ожидании его сигналов. Надо было обследовать огромный участок площадью в несколько тысяч квадратных километров, разбитый Гореловым совместно с капитаном на более мелкие участки, по нескольку сот квадратных километров, каждый из которых Горелов должен был обследовать в течение одного дня. Под водой он завтракал несколькими глотками какао или крепкого бульона из термоса питания, для обеда возвращался на катер, ужинал на корабле, усталый и измученный, и после внимательного врачебного осмотра немедленно уходил в отведенную ему каюту спать. За ночь майор Айдзава должен был вновь зарядить электроэнергией аккумуляторы скафандра, подкачать кислорода в патроны, обеспечить питание, проверить механизмы.

Однообразной томительной чередой проходили сутки за сутками в непрерывных поисках, но никаких следов подлодки Горелов не находил. Он начал уже терять счет времени.

На восемнадцатый день после взрыва, пятнадцатого августа, Горелов при возвращении неожиданно увидел на палубе корабля, у трапа, встречавшего его капитана Маэда.

Капитан нетерпеливо ожидал, пока Горелов освободится от скафандра, и, не дав ему даже отдохнуть, попросил следовать за собой в каюту.

Усадив Горелова в кресло, капитан сказал:

— Наша радиостанция еще вчера с утра начала перехватывать какие-то шифрованные радиопередачи из неизвестного пункта. Мы установили, что передача происходит из неподвижной станции, расположенной где-то на расстоянии не более пятисот — шестисот километров от нас в зюйд-остовом направлении. Наши гидропланы в течение дня обследовали в этом направлении огромное пространство над океаном, но не нашли на его поверхности ни одного судна, которое могло бы производить какие-либо радиопередачи. Да и вообще эта область океана, как вам известно, настолько удалена от обычных путей, настолько пустынна, что трудно ожидать здесь встречи с кораблями. Все эти обстоятельства, вместе с полной безрезультатностью ваших поисков, заставили меня предположить, что подлодка не погибла от взрыва, а, потерпев лишь более или менее серьезную аварию, лишенная возможности движения, восстановила свою радиостанцию и сносится теперь со своей базой, вызывая помощь. Поэтому я решил временно прекратить здесь работу и приблизиться к источнику этих радиопередач. Там вы возобновите свои поиски при участии дивизиона наших подводных лодок, который я вытребовал с нашей ближайшей базы. Через двое суток дивизион прибудет к указанному мною месту, и там мы встретимся с ним. Я твердо убежден, что если моя версия об аварии, которую потерпел «Пионер», верна, то и боеспособность его значительно понизилась в результате этой аварии. Поэтому я беру на себя ответственность за риск, который, несомненно, имеется, но на который я готов идти, чтобы дать «Пионеру» бой в условиях, наиболее благоприятных для нас.