Фрэнк Херберт - Барьер Сантароги

«А то, что я сделал… отрезало ли это мне путь назад?» — спросил он себя. И подумал, что если он примет решение, направленное против Сантароги, то он станет одиноким вороном — существом без рода и племени.

Вся проблема, как он понимал, была в том, что какая-то сила, скрывающаяся где-то глубоко внутри него, принуждала его составлять правдивые отчеты для тех, кто послал его сюда. Чистота его нового «я», измененного благодаря Джасперсу, настаивала на этом. Как и воспоминание о своем долге. Пойти на обман означало проявление бесчестия, падение его «я». Он почувствовал зависть к этому своему «я» — ни у одной его, даже самой маленькой частички, не было никаких темных пятен, все они имели свою значимость, без которой нельзя было обойтись.

Это его «я», прежнее, но виденное теперь под другим углом зрения, приобретя такую ценность, которую он не мог и вообразить себе, возложило на него ужасное бремя, Дейсейн понимал это. Он вспомнил безумие, сопровождавшее происшедшую в его сознании перемену, вызванную Джасперсом, те трудности, которые ему пришлось преодолеть, чтобы взобраться на эту вершину.

И в это мгновение он почувствовал снисходительность к собственным поступкам, совершенным совсем в недалеком прошлом, которая опутала его словно туман, вызывавший озноб, несмотря на всю жару полуденного солнца. Дейсейна передернуло. «Как же это хорошо, — подумал он, — не принимать никаких решений. Какой соблазн дать возможность этому беспокойному чувству внутри его сознания поднять свою древнюю змеиную голову, чтобы она проглотила все беспокойные мысли».

Его вид на жителей долины приобрел снисходительный оттенок. Несколько секунд они стояли рядом с ним, расположившись призрачными рядами — богоподобные властелины примитивных существ.

«А может, они проверяют меня, — подумал он. — Но тогда зачем Дженни говорит, что она не смеет приехать сюда к нему? И где дети?»

Рациональной частью своего разума он попытался ответить себе, способен ли он думать рассудительно, и пришел к выводу, что не уверен, что это так. «Сколько же из моих мыслей возникло в результате действия наркотика?» — спросил он себя.

В самые решительные моменты принятия решения необходимо сознавать это. На что он должен опираться, решаясь сделать свой выбор.

Никто не мог помочь ему в этом, он знал это. Ему предстояло самому в одиночестве заниматься поисками решения. Если он правдиво изложит все факты в своем докладе команде Мейера Дэвидсона, то тем самым обречет Сантарогу на гибель. Если же его доклад будет лживыми, то в своей душе он откроет путь бурному росту злокачественной опухоли, которая в конце концов приведет его к гибели.

Он уже в некоторой степени отрезал себя от Сантароги — подобно удару ножа, осознал Дейсейн. Бандероль с Джасперсом, которую он послал Селадору для анализа, постоянно появлялась в его мыслях. Именно тогда он начал отдаляться от Сантароги.

Да, это был жест, ничего более. Символический. Какая-то его часть уже в момент отправления бандероли знала, что она, какой бы продукт Джасперса там ни содержался, прибудет к адресату в разложившемся состоянии. Дейсейн понял, что он бросил, открытый вызов сантороганской части самого себя.

«Поступал ли так Бурдо? — подумал он. — Какими посылками обменивался он с адресатом из Луизианы?»

Бандероль, отправленная Селадору, — это словно бросить камнем по воробьям. Он вспомнил, как мальчишкой бросал камни в кота, который находился слишком далеко от него, и камни не долетали. Серый кот. Он вспомнил, как внезапно смолкли птицы в тетушкином саду, заметив крадущегося серого кота… недолет камня.

Паже был этим серым котом.

Кот в саду посмотрел вверх, на мгновение удивленный звуком упавшего неподалеку камня, оценил ситуацию и продолжил охоту, выказывая негодующее презрение к ребенку, который находился слишком далеко, чтобы добросить до него камень.

Что же сделал Паже?

Внезапно на Дейсейна снизошло озарение, когда человек чувствует себя окрыленным. И в эту секунду он понял, почему он чувствует себя таким ужасно одиноким.

У него не было компании, родного местечка в этом деловитом улье-общине, возможности уйти от принятия собственных же решений, одолевавших его. Каковы бы ни были его решения, независимо от последствий, — это были его решения. Возможно, Селадора ждет позор за провал его агента. Возможно, менее щедрыми станут дотации, получаемые университетом от государства и частных лиц. Но все дело было в том — и это было главное, — что Сантарога могла быть уничтожена.

И все из-за какого-то решения, которое на самом деле было просто жестом, попыткой доказать что-то самому себе, попыткой одного одинокого человека, стоявшего среди пустынных песчаных холмов, чьи мысли витали в фантазиях, кружась вокруг одинокой вороны и серого кота.

Сейчас настал момент для позитивных действий, и единственное, о чем он мог думать, это снова залезть в кузов и поесть.

Когда он оказался в замкнутом пространстве кузова грузовика и занялся приготовлением яичницы, грузовик протестующе поскрипывал. Голод мучал Дейсейна, но ему не хотелось этой пищи. Он знал, чего он хотел — того, от чего он сбежал сюда, того, чего так жаждало его тело, и эта боль вскоре стала невыносимой, его сутью…

Джасперс.

Глава 9

С наступлением темноты Дейсейн включил лампу, висевшую на стенке кузова грузовика, и вернулся к своим записям. Он понимал, что должен чем-то занять свои мысли, но смрадный запах стоянки постоянно вторгался в их течение. Грузовик представлял собой крохотный мирок с резко очерченными границами, но влияние внешнего мира сказывалось и здесь. Дейсейн посмотрел через окно на звезды — яркие отверстия в темном балахоне вселенной. Они усиливали его чувство одиночества. Он резко отвел взгляд в сторону.

Записи…

Те же самые вопросы, мучавшие его все это время, не могли не оказаться и в них:

Где дети?

Как и с кем Джасперс срабатывает не так, как надо, в результате чего появляются зомби?

Как может быть вся коммуна подсознательно настроена на желание убить человека?

В чем сущность Джасперса? Что это такое? Что он делает с химической структурой тела человека?

Дейсейн сознавал всю опасность дать ответ на эти вопросы. Это были вопросы и в то же самое время в них же таился и ответ. Это прощупывание — именно при помощи этого и сантарожанцы настраиваются против вмешательства извне.

Он должен был сделать это. Как ребенок, который не поймет, что такое огонь и что нельзя совать в него руку, пока не обожжется, он должен был сделать это. Но, сделав это, сможет ли он затем вернуться и рассказать всю историю команде Мейера Дэвидсона?