Айзек Азимов - Ранний Азимов (Сборник рассказов)

– Так какой вопрос вы хотели мне задать, мистер Кейлин?

– Принимая во внимание все изложенное мной, считаете ли вы выдвинутую правительством Земли ноту преступной ошибкой дипломатии, которую теперь можно исправить лишь политикой разумного улаживания разногласий, или нет?

– А вы не стесняетесь в выражениях. Впрочем, я не могу прямо ответить на ваш вопрос, поскольку не согласен с вашей главной предпосылкой. Мне с трудом верится, что делегаты могли вести себя так, как вы утверждаете. Во-первых, общеизвестно, как на планетах Внеземелья гордятся тем, что частота душевных расстройств, психозов и даже сравнительно незначительных личностных отклонений в их обществе практически равна нулю. Один из их наиболее весомых аргументов против Земли – что психиатров у нас и так больше, чем сантехников, а нам все равно не хватает. Делегаты представляют собой цвет их столь психически уравновешенного общества. И вы хотите, чтобы я поверил, будто эти полубоги в пылу полемики отступились от своих убеждений и коренным образом изменили экономическую политику пятидесяти миров разом? Я не могу представить, что они способны на столь ребяческое и несерьезное поведение и потому вынужден утверждать, что все предпринятые ими действия были вызваны не какой бы то ни было нотой правительства Земли, а какими-то более глубинными соображениями.

– Но я собственными глазами видел, какое воздействие она на них оказала, сэр. Не забывайте, их отчитали, и притом, как они это расценили, в недопустимых выражениях, неполноценные люди. Нет никаких сомнений, сэр, что в целом обитатели Внеземелья являются исключительно психически уравновешенными людьми, несмотря на весь ваш сарказм, но их отношение к Земле представляет собой слабое место в этой уравновешенности.

– Вы задаете мне вопросы или защищаете расистские взгляды и политику Внеземелья?

– Хорошо. Если вы считаете, что нота правительства Земли не нанесла никакого вреда, какую пользу она могла принести? Зачем вообще было ее выдвигать?

Более того, если какой-то крупный производитель получает груз атомных металлообрабатывающих станков с Реи, это не значит, что выгоду от этого получает исключительно он один. Выгоду при этом получает каждый житель Земли, который пользуется стальными инструментами или любыми предметами, изготовленными при помощи стальных инструментов.

– Но ведь текущие ограничения на межзвездную торговлю с Землей почти полностью прекратили наш экспорт зерна и скота. Какой там вред, неужели это не благо для наших собственных голодающих?

– Это еще одно серьезное заблуждение. Продовольственное снабжение на Земле действительно оставляет желать лучшего. Наше правительство не может этого не признавать. Но экспорт продовольственных товаров не наносит сколько-нибудь серьезного ущерба этому снабжению. На экспорт идет менее чем одна пятая процента всех продовольственных запасов Земли, в обмен на что мы получаем, к примеру, удобрения и сельскохозяйственное оборудование, которое сторицей вознаграждает нас за эту незначительную потерю, повышая эффективность сельскохозяйственного производства. Таким образом, снижая закупки нашего продовольствия, Внеземелье, по сути, урезает наши и без того скудные продовольственные запасы.

– Значит, господин министр, вы готовы признать, что по меньшей мере часть вины за сложившуюся ситуацию лежит на самой Земле? Иными словами, мы подошли к следующему моему вопросу: не допустило ли наше правительство грубейший дипломатический просчет, распространив свою приснопамятную ноту, в которой осуждало намерения планет Внеземелья еще до того, как они высказали эти намерения на Межпланетной Конференции?

– Думаю, их намерения уже тогда были предельно ясны.

– Прошу прощения, сэр, но я присутствовал на конференции. К тому моменту, когда была выдвинута нота, отношения между делегатами планет практически зашли в тупик. Представители Реи и Тефиды резко возражали против введения экономических санкций против Земли, и существовал значительный шанс, что Аврора со своим блоком потерпит поражение. Нота правительства Земли в один миг перечеркнула эту возможность.

– Думаю, мы имели полное право представить на суд галактического общественного мнения наш взгляд на ситуацию. Полагаю, эта тема себя уже исчерпала. Перейдем к вашему следующему вопросу. Это уже последний, верно?

– Последний. Не так давно было объявлено, что земное правительство будет принимать строгие меры против тех, кто занимается контрабандной торговлей. Как это согласуется с мнением правительства о том, что ухудшение торговых отношений пагубно сказывается на благоденствии Земли?

– Наша главная забота – сохранение мира, а не сиюминутное благоденствие. Планеты Внеземелья ввели определенные торговые ограничения. Мы их не одобряем и считаем глубоко несправедливыми. Тем не менее мы подчинимся им, чтобы ни одна планета не могла заявить, что мы ухватились за первый же подвернувшийся предлог развязать военные действия. Кстати, я имею удовольствие сообщить, что за прошлый месяц пять кораблей, путешествующих под флагом Земли без законного на то основания, были пойманы за контрабандной переправкой техники из Внеземелья на Землю. Их товар был конфискован, а члены экипажей взяты под стражу. Это – доказательство наших добрых намерений.

– Эти корабли были из Внеземелья?

– Да. Но путешествовали под флагом Земли.

– А арестованные – граждане планет Внеземелья?

– Думаю, да. Однако они нарушили не только наши законы, но и законы Внеземелья и тем самым дважды лишились своих межпланетных прав. Мне кажется, на этом интервью лучше завершить.

– Но это же…

Ровно в этот миг передача оборвалась. Конец последнего предложения Кейлина не услышал никто, кроме Морено. Звучали они так:

– …означает войну!

Однако Луис Морено больше не был в эфире. Он натянул перчатки, улыбнулся и многозначительно пожал плечами, выражая полнейшее равнодушие.

Этого уже никто не видел.

Заседание Собрания Авроры все еще тянулось. Франклин Мейнард до предела вымотался и на миг отключился. Он посмотрел на сына, которого впервые видел во флотской форме.

– По крайней мере, ты знаешь, что должно произойти, верно?

В ответе юноши не прозвучало ни усталости, ни страха – ничего, кроме полной убежденности.

– Наконец-то, папа!

– Значит, тебя ничто не смущает? Ты не считаешь, что мы опались на их удочку?

– Какая разница? Земле конец. Мейнард покачал головой.

– Но ты отдаешь себе отчет, что нас подталкивают к несправедливости? Граждане Внеземелья, которых они держат под арестом, нарушили закон. Земля в своем праве. Юноша нахмурился.