Евгений Гуляковский - Лабиринт миров

– Тут ты абсолютно прав. Но, мне кажется, есть простой выход. Можно сделать так, чтобы наркотик разрушался в течение нескольких минут, после того как гриб срезан.

– Это уже было на Зидре… Колония перестала существовать.

– Ну, во-первых, срок хранения там был более длительный. А множество мест, в которых могла орудовать эта фирма, трудно было контролировать властям. На Земле останется одно-единственное место, где будут расти голубые грибы.

– Зачем они вам нужны? Зачем создавать все новые и новые альфа-миры?

– Хороший вопрос. Я так и не нашел на него ответа. Возможно, это главная программа, заложенная в Гифрона создателями изначально. В конце концов, он был задуман как робот. Невероятно могущественный, но все-таки робот. Уже потом, обретя собственный разум и волю, он стал Гифроном, но что-то от робота все же осталось.

– Ты говоришь так, словно не являешься его представителем.

– Да нет, я посредник, конечно, но весьма своеобразный. Мне удалось сохранить свой разум и волю. Он знает каждую мою мысль, но не может их направлять так, как ему бы хотелось.

Это одна из причин, почему его заинтересовали люди. Среди нас встречаются весьма любопытные экземпляры. Ему не всегда удается переставлять сделанных из них оловянных солдатиков по собственному желанию. Например, он очень хотел навязать вам в качестве посредника для переговоров стрелочника – не получилось. И не потому, что вы его уничтожили.

Контакта не получилось. Он до сих пор не понимает, почему люди такие разные и почему они сами не знают, чего хотят.

Многие альфа-миры выглядят такими свихнувшимися именно потому, что на них накладываются глубинные, тайные желания донора, о которых тот и не подозревал.

– А зачем понадобилось подсылать ко мне эту морду на цыпочках? – спросил Лосев, уходя от опасной темы, потому что до сих пор не знал, да и не хотел знать, был ли создан в бесконечном лабиринте альфа-миров его собственный.

Егоров искренне, вполне по-человечески, захохотал.

– Отличное название! Вообще-то, его зовут Мордос. Я не знаю в точности всех мотивов, которым руководствуется в своих действиях мой господин. Но могу сказать, что если бы ты убил Мордоса, наша встреча не могла бы состояться.

– Его лицо показалось мне знакомым.

– Разумеется, оно тебе знакомо, поскольку Мордос всегда создает себе лицо того, к кому его послали с поручением.

– Ничего себе поручение! Он же пытался меня убить!

– Если бы он этого хотел, тебя бы здесь не было. Эти существа обладают невероятной силой. Ему было поручено передать приглашение на переговоры. Все остальное – недоразумение.

– Слишком много недоразумений.

– Ты прав. И это неизбежно, когда сталкиваются две непохожие логики, в основе которых лежат разные ценности.

Лосев устал от невероятного напряжения, скрытого за этой светской, философской беседой. Ему захотелось сменить тему, взять небольшой тайм-аут, и он спросил:

– Этот зал вы позаимствовали у пингвиноидов?

– Пингвиноиды? Кажется, я понимаю, кого ты имеешь в виду. Нет, конечно. Мы воспользовались твоей памятью для реконструкции. Так было проще всего.

– Что собой представляет эта реконструкция? Еще один альфа-мир?

– Для создания альфа-мира нужен донор, только что принявший голубой наркотик. Ты ведь его не принимал?

– Нет, если не считать того давнего случая, когда я в первый раз попробовал грибков.

– Значит, это всего лишь реконструкция. Иными словами, этого зала нет в физическом смысле. Он существует лишь в твоем сознании.

Лосев внимательно посмотрел на своего собеседника. Его лицо по-прежнему оставалось прозрачным, а по всему телу время от времени пробегала легкая рябь, отчего Егоров становился похожим на голограмму с помехами.

– Тебя ведь тоже не существует в физическом смысле?

– Конечно.

Ответ был слишком коротким, и Лосеву не удалось уловить в его тоне ни огорчения, ни разочарования. Простая констатация факта.

– Скажи… – Он остановился на секунду, не решаясь задать важный для себя вопрос, потому что понимал: ответить на него Егорову будет нелегко. – Ты удовлетворен своей новой жизнью?

– Когда придет твое время, ты это узнаешь. Но не спеши с подобным знанием.

Лосев надолго замолчал, пытаясь представить себе, что произойдет, когда он вновь встретит Ксению. В физическом смысле их обоих тогда уже не будет, и что останется от этой встречи? Что вообще останется от него, кроме сгустка энергии, хранящего память о прошлой жизни?

Егоров не захотел ответить. Придет время, когда он узнает это сам. У каждого человека рано или поздно наступает такое время. Лосев тяжело вздохнул, как бы подводя черту под этим разговором, и попросил:

– Мы не могли бы уйти из этого зала?

– Конечно. Выбирай любое место. Вспомни место, в котором ты чувствовал себя счастливым.

И Лосев вспомнил… Недалеко от южного городка был совхоз, в котором выращивали розы… Вдвоем с девушкой, имени которой он уже не помнил, они шли через цветущие заросли. Огромные, пылающие неземным ароматом цветы, усыпанные мелкими бриллиантами росы, склоняли к ним свои головки. Тогда впервые в жизни он поцеловал девушку, и вкус этого поцелуя остался с ним на всю жизнь…

– Девушки не будет. Не надейся. А вот розы – сколько угодно.

Зал мгновенно изменился, превратившись в цветущий парк. Теперь они сидели на скамейке среди цветущих роз. Вот только запаха не было…

– Ты можешь читать любые мои мысли?

– Нет. Только те, что находятся на поверхности сознания и имеют яркую эмоциональную окраску.

– Ну, хорошо. Давай продолжим деловую часть нашей встречи. В таком важном деле, как возможный мирный договор, необходимы гарантии. Какие гарантии вы могли бы предоставить?

ЭПИЛОГ

– Ну и что нам даст этот документ? – спросил Павловский, просматривая на дисплее проект мирного договора. – Насколько я понимаю, противоположной стороной он даже не будет подписан.

– Это неважно. Любой подписанный договор ничего не стоит, если в нем не заинтересованы обе стороны.

Лосев испытывал странное чувство отрешенности, как будто все, что он делал и говорил в эти последние дни, для него лично уже не имело никакого значения.

– Наш интерес понятен. Мы хотим прекратить войну, которую фактически проиграли. А зачем это нужно Гифрону? И где гарантии, что он захочет выполнять то, что ты здесь написал? – Павловский, прищурившись, изучал полномочного посла Федерации, словно видел его впервые.

– Есть гарантии. Вы еще не прочитали последнего пункта, в котором мы обязуемся ежегодно доставлять спору Гифрона на одну из открытых нами необитаемых планет. У него нет звездолетов, и сам он этого сделать не может.