Кукушата Мидвича. Чокки. Рассказы - Джон Уиндем

Неожиданное счастье (каждая акция стоила 83 фунта 6 пенсов) привалило как раз вовремя. Незначительной части акций вполне хватило, чтобы урегулировать наиболее неотложные финансовые проблемы, и в процессе их решения мистеру Астеру пришлось неоднократно встречаться с мистером Фреттоном. Настало время, когда любопытство заставило мистера Фреттона переступить ту грань деловой скромности, которая требовалась от человека его профессии.

— Вы ведь не очень хорошо знали сэра Эндрю, не так ли? — как бы невзначай заметил он однажды.

Конечно, мистеру Астеру ничего не стоило пресечь подобные поползновения, но он и не подумал сделать это. Он задумчиво глядел на мистера Фреттона, о чем-то размышляя.

— Я виделся с сэром Эндрю всего один раз в жизни, — произнес он наконец, — и в течение каких-нибудь полутора часов.

— Так я и предполагал, — сказал мистер Фреттон, нисколько не заботясь о том, чтобы скрыть свое смущение. — В июне прошлого года, не так ли?

— Двадцать пятого, — уточнил мистер Астер.

— А до этого никогда?

— Ни до, ни после.

Мистер Фреттон покачал головой:

— В этой истории очень много странного. Послушайте, вы свободны завтра вечером?

Мистер Фреттон был свободен. На следующий день они встретились в клубе и после кофе удобно устроились в укромном уголке гостиной.

— По правде говоря, я бы чувствовал себя куда более счастливым, если бы в этой истории оказалось меньше странностей и загадок, которые я не могу понять… Во всем этом есть нечто из ряда вон выходящее, — задумчиво начал мистер Астер свой рассказ. — Впрочем, лучше по порядку. Вот как это произошло.

Несмотря на дождливое лето, вечер 25 июня был на редкость хорош. Наслаждаясь чудесной погодой, я неторопливо шел домой и только подумал: «Не заглянуть ли мне в ближайший кабачок пропустить рюмку виски», как заметил этого старика. Схватившись за барьер, отделяющий тротуар Тенет-стрит от мостовой, он беспомощно и изумленно оглядывался. Конечно, в нашей части Лондона, особенно летом, можно встретить иностранца из любой части света. Вид у некоторых из них бывает довольно растерянный, но этот старик (на вид ему было за семьдесят) был не из туристов. Его очень хорошо характеризовало одно слово — «элегантность». Оно-то сразу и пришло мне на ум. Аккуратно подстриженная бородка клинышком, черная фетровая шляпа, превосходного покроя темный костюм, дорогие туфли и неброский, но изысканный галстук создавали законченный портрет джентльмена в наиболее полном смысле этого слова. Конечно, и людям его круга случается заглядывать в нашу часть города, хоть они и чувствуют себя здесь не в своей тарелке; но чтобы стоять вот так, на виду у всех, в одиночестве, изумленно оглядываясь по сторонам, — такое здесь увидишь не часто. Два-три прохожих бегло взглянули на незнакомца и, объяснив его состояние по-своему, прошли мимо. Я этого не сделал. На меня старик не произвел впечатления подвыпившего человека. Нет. Мне показалось, что он сильно испуган. Я остановился:

— Вам нездоровится? Если хотите, я найду такси.

Он растерянно обернулся, но не сразу увидел меня, будто я был неизмеримо далеко. Ему потребовалась минута, чтобы рассмотреть меня; еще больше времени и напряжения понадобилось ему для ответа.

— Не надо, — сказал он неуверенно, — не надо, благодарю вас. Я… я здоров.

Я почувствовал, что он чего-то недоговаривает. В словах старика не слышалось просьбы оставить его в покое, а раз уж я подошел, то не следовало бросать его на произвол судьбы.

— Вас что-то потрясло? — спросил я.

Не отрывая глаз от снующих по улице машин, он молча кивнул.

— Поблизости есть больница… — начал было я.

— Не надо, — повторил он вновь и снова отрицательно покачал головой. — Две-три минуты, и я приду в себя.

Он и на этот раз не попросил меня оставить его. Мне даже показалось, будто он не хочет, чтобы я уходил. Он все оглядывался. Потом напрягся, замер и с неподдельным изумлением уставился на свою одежду. Отпустив барьер, он поднял руку и взглянул на рукав. Затем поглядел на кисть руки — красивую, холеную, худую от старости, с усохшими суставами и вздувшимися голубыми венами. Мизинец украшало золотое кольцо с печаткой.

Кто из нас не слышал о «глазах, готовых выскочить из орбит»? Но прежде я никогда не видел, чтобы такое случалось на самом деле. Его глаза действительно готовы были выскочить из орбит, а поднятая рука вдруг задрожала. Он попытался что-то сказать, у меня возникло опасение, что его вот-вот хватит удар.

— Больница, — повторил я, но он снова отрицательно покачал головой.

Я просто не знал, что делать. Во всяком случае, присесть ему было необходимо. «Быть может, ему поможет рюмка коньяку?» — подумал я. Не ответив и на это мое предложение, он все же покорно последовал за мной через дорогу, в отель «Вилберн». Я усадил его и заказал две рюмки бренди. Отпустив официанта и повернувшись к своему незнакомцу, я увидел, что тот с ужасом смотрит в противоположный угол бара, в зеркало. Не отрывая от него взгляда, он снял шляпу, дрожащей рукой прикоснулся к бородке, к серебряным волосам и снова замер, все так же пристально вглядываясь в свое отражение.

Наконец принесли бренди. Добавив в рюмку содовой, он выпил ее залпом. Рука его перестала дрожать, и щеки порозовели. Неожиданно он встал, словно принял какое-то важное решение.

— Прошу прощения, я вернусь через минуту, — сказал он, пересек зал и… остановился у зеркала.

Он стоял минуты две почти вплотную к зеркалу и внимательно себя изучал. Затем вернулся к столику, если и не успокоенный, то несколько приободрившийся, и указал официанту на наши пустые рюмки.

— Я обязан перед вами извиниться, — произнес он, как-то странно глядя на меня. — Вы были чрезвычайно добры.

— Не стоит благодарности, — ответил я, — рад, что мог вам быть полезным. Вы, вероятно, испытали какое-то сильное потрясение?

— Не одно, — согласился он и тут же добавил: — До чего же порой правдоподобны бывают наши сны!

Я счел за лучшее промолчать, не имея понятия, что ответить на это.

— Сначала немного жутковато, — продолжал он с наигранной веселостью.

— Что с вами произошло? — спросил я, все еще ничего не понимая.

— Во всем виноват я сам. Только я, и никто другой… Но я так торопился, — объяснил он. — Я переходил дорогу позади трамвая… за ним оказался встречный… Наверное, он меня сшиб.

— Вот оно что, понятно… Где это произошло?

— В двух шагах отсюда. На Тенет-стрит.

— Но… но вы, кажется, не ранены, — заметил я, опешив.

— Похоже, что нет, —