Джудит Тарр - Солнечные стрелы

Ты? презрительно усмехнулась Вэньи. Где ты был, когда он нуждался в тебе?

Сражался, сказал оленеец. Его голос был холоден, как всегда, но не бесстрастен. В нем угадывалась тревога. Я никак не мог подступиться к нему. Да, он был потрясен и не пытался скрыть этого, но в сердце Вэньи не было места для жалости.

Если он погибнет, я сдеру с тебя шкуру тупым ножом!

Он погибнет? Оленеец затрепетал. Нет! Этого не может быть! Он жив. Он не умрет.

Мы узнаем об этом ближе к вечеру, пробормотала Вэньи. Прекрати трястись и помоги мне. Поставь здесь караул. Он выпрямился и знаком подозвал к себе других оленейцев. Вэньи вскинула голову. Темные, укрытые вуалями лица, желтые, виноватые глаза. Как их много, и какие они чужие? Как одиноко ей в этой стране, не знающей цвета и запаха морских волн. Леди Мирейн умерла, Эсториан был на грани жизни и смерти, Айбуран полусидел, полулежал возле тела мертвой императрицы. Он едва пошевелился, когда Вэньи спустилась к нему.

Ты ранен? спросила она, опускаясь на колени.

Они смазывают ножи ядом, ответил он просто, я не успел увернуться. Жрец кашлянул. Я пытался его оградить, хотя он не нуждался в этом. Знаешь, чем я был для него? Комаром, который зудит и жалит. Он оборвал мне крылья, прежде чем я сумел обуздать отраву, вошедшую в мою кровь.

Нет, сказала она, хотя понимала, что возражать глупо. Магия ушла из него, и огромное тело жреца словно съежилось, как пузырь, из которого b{osqrhkh воздух, голова поникла, глаза превратились в узкие щелки.

Я всегда недооценивал его... и никогда не понимал. И сейчас всеми силами пытался стащить его с этого дурацкого помоста. Я мешал ему творить суд, и он отшвырнул меня как надоедливую муху. Ты должна... очень любить его, ты должна быть с ним рядом, Вэньи.

Я? Она усмехнулась. Я вовсе не собираюсь добровольно сходить с ним с ума. Он пропустил ее слова мимо ушей.

Кто... остался?

Оромин, быстро ответила она. Шайел. Она поняла, о чем он хочет спросить.

Нет, сказал Айбуран, задыхаясь и кашляя, им это не по плечу. Он обрел огромную силу. С ним никто не сможет управиться, кроме... кроме... тебя... Его вывернуло, изо рта хлынула кровавая пена.

Нет, повторила она за ним, нет. Нет, Айбуран, ты еще превратишься в древнего величественного старца, и вот тогда, быть может, девчонке, которая к тому времени станет искусной жрицей, придется принять бразды правления из твоих ослабевших рук. Но это случится не скоро, ох, как не скоро... через вечность... через тысячи циклов Ясной Луны... Она сидела и наблюдала, как он умирал. Она не плакала и не могла его поддержать. Она просто сидела и наблюдала. Рослые северяне из обозных рабочих перетаскивали к носилкам тела мертвецов, приводя в порядок центральную площадь При'ная. Но никто на свете не мог привести в порядок хаос, поселившийся в ее душе. В разгар генеральной уборки на площади показался лорд Шурихан. Ни единая вмятина от вражеского удара не портила красоты его великолепных доспехов, ни одна капля вражеской крови не темнела на рукояти его меча. Лорд не должен сражаться, даже если он очень искусен в военном деле, лорд должен руководить действиями своих солдат. Впрочем, если солдаты прекрасно обучены, надобность в непосредственном руководстве отпадает. Хороший воин сам понимает, как должно себя вести. Он приосанился и задрал нос. Император повержен, леди императрица мертва. Нелегкое бремя власти опять опускается на его плечи, но он выдержит. Он примет командование императорской армии на себя. Ему же достанутся и лавры славной победы. Вэньи без труда прочла эти мысли в маленьких, заплывших жиром глазках лорда Ансаваара, когда выросла на его пути. Неслыханное нарушение субординации. Женщина должна прислуживать господину или украшать собою его гарем. Он грозно нахмурился, когда маленькая, но крепкая рука выхватила из ножен его меч и, повертев в солнечных лучах сияющую полосу стали, бесцеремонно вернула ее на место. Приятный на слух голосок с изысканной вежливостью произнес:

Досточтимый милорд Шурихан! Как это замечательно, что вы сами надумали здесь появиться. Я уже хотела посылать гонцов сказать вам, что битва закончилась и на площади вполне безопасно. Лорд Шурихан приоткрыл и тут же закрыл рот. Голосок продолжал:

Хвалю ваше благоразумие и воздерживаюсь от напоминаний, что вам предстоит ответить на пару вопросов его величества, когда сир соизволит прийти в себя. Видите ли, в нашей стране, может быть, ошибочно, полагают, что вассал обязан защищать господина, когда господину грозит опасность. Надеюсь, вы согласитесь, что император ваш господин, а вы его преданный вассал. Со своей же стороны полагаю, что лишь невероятная чувствительность вашей натуры не позволила вам достойно исполнить ваш долг. Вэньи приветливо улыбнулась.

Мне кажется, вы слишком возбуждены. В продолжение ее монолога лицо лорда Шурихана наливалось малиновой краской, которая почему-то стала отдавать зеленью.

Вам следует отдохнуть, досточтимый лорд, продолжала Вэньи. Эти люди проводят вас в ваши покои. Группа гвардейцев окружила досточтимого лорда. Самый маленький из них был на голову выше властелина Ансаваара, который выглядел сейчас, как рыба, насаженная на острогу. Бушевать он начнет потом, когда опомнится и поймет, что ничто ужасное ему не грозит, впрочем, его настроение Вэньи вовсе не волновало. Если Эсториан выживет, он сам разберется, как поступить с этим трусом, если нет у верховной жрицы, каковой она теперь является, хватит забот и без этого человека. Нерожденному наследнику императора уже девять циклов, и нет уверенности, что после всей этой истории он будет жить... Вэньи постаралась выгнать из головы эти мысли. Если плод, который носит Галия, увянет, вспыхнет гражданская война. Впрочем, она так и так вспыхнет, если Вэньи не предпримет кое-каких мер. Она выпрямилась и стиснула челюсти. Она вновь ощутила себя рыбачкой. Море бушует, лодка полузатоплена, и надо грести к берегу, чтобы спастись. Когда в дверь комнатушки, которую Вэньи избрала для себя, постучали, Шайел вздрогнул и оставил бесплодные попытки погрузить ее в освежающий сон. Час назад молодой жрец, обладающий великолепным чувством земли, пришел сообщить ей, что Айбуран еще жив, но Вэньи знала цену этому сообщению. Верховный жрец Эндроса уже не приходил в себя, плоть его разрушалась, последние вспышки магии только затягивали агонию. Вошел Алидан с группой гвардейцев. Лицо его было непривычно угрюмым, в глазах все еще тлели свирепые огоньки. Он толкал впереди себя пленника в белой, изодранной в клочья мантии, местами заляпанной кровью. Глухо гремели цепи. Второй томился в руках другого гвардейца. Пленных повергли к ногам Вэньи. Один лежал неподвижно, второй попытался дернуться, Алидан пнул его ногой, пленник затих.