Полдень XXI век - Полдень XXI век 2003 №4

А самым действенным пистоном было: продавать или поставлять в кредит (частенько — безнадежный) всем тем, кто в противоположном лагере стремился к независимости, вооружения, технологически равные вооружениям колонизаторов. Борьба пошла баш на баш. И держать колонии в узде сразу сделалось немыслимо накладно и хлопотно. И чрезмерно жертвенно. Какое-то время метрополии, не поняв еще, в чем дело, порыпались было, умываясь кровью, — и уныло смирились (прямого сопряжения территорий не было, границам метрополий грядущий хаос в отпускаемых колониях не угрожал — поэтому операции отделения прошли относительно безболезненно). Не появись во Вьетнаме советские ракеты, американцы заправляли бы там сейчас, как в какой-нибудь Панаме. Может, даже канал бы какой полезный прокопали насквозь. С другой стороны, не потеки через пакистанскую границу «стингеры» и прочая наукоемкая прелесть, году в восемьдесят втором в Кабуле уже заседал бы республиканский ЦК КПСС — и не было бы десятилетий гражданской войны, не было бы никаких талибов, никакого геноцида, целехоньки бы стояли на радость богатым туристам и бедным ученым Будды в Бамиане…

Отнюдь не всем освобождающимся колониям капиталистического лагеря СССР успел щедрой рукой сеятеля насыпать в закрома танки и зенитки. Но уже сама возможность того, что это вполне возможно, только повод дай, сильно смиряла гордыню метрополий и заставляла их чесать в затылке, подсчитывая возможные потери.

На наших глазах, буквально в последние годы, если не месяцы, ситуация изменилась радикально.

С одной стороны, оружие стало качественно более эффективным по сравнению даже с семидесятыми годами двадцатого века, и вдобавок — куда более дорогим, отнюдь не всем странам по карману. Фактически возвращаются времена, когда военная мощь нескольких считанных держав превышает мощь всех остальных настолько же, насколько британские броненосцы и пулеметы «максим» были могущественней новозеландских пирог и копий каких-нибудь кенийцев. С другой стороны — противостояние двух лагерей кончилось. Альтернативного поставщика сопоставимых военных машинок теперь неоткуда взять, лафа прекратила течение свое.

Просто прибирать к рукам территории и ресурсы «неудавшихся стран», а затем безраздельно капитанствовать в их экономике может вновь оказаться проще и выгоднее, нежели налаживать с ними хоть какое-то подобие взаимовыгодной торговли. А чего не сделаешь ради выгоды!

Это значит, что в мире вновь, как два-три века назад, возникли предпосылки для образования колониальных империй. Именно колониальных.

Предпосылки, конечно, не более чем предпосылки. Приведут они к реальному повороту колеса истории вспять или нет (впрочем, можно назвать это восхождением на новый виток исторической спирали, и тогда сразу захорошеет), будет зависеть от многих иных факторов. Но уже сам по себе факт их появления не может не настораживать. Потому что и впрямь: ЧЕГО НЕ СДЕЛАЕШЬ РАДИ ВЫГОДЫ?

И вот тогда мы поговорим о термине «империя» сызнова. И опять попробуем сравнить империю, скажем, с демократией…

Гейб Чойнэрд

Долгая дорога в никуда

Постмодернистская нереалистическая проза при Новом Порядке Нового Мира, как мы сюда попали, как мы заплутали по пути и, наконец, как нам возвратиться домой

При вратах города, что зовется Фантастика, всегда ошивались младотурки, бряцающие мечами по щитами, и требующие, чтобы их впустили.

Каждые десять лет или около того, с заветной поры Золотого века туманных сороковых-пятидесятых годов, новое движение опустошает улицы Города, все из себя революционное, готовое пролить реки крови на мостовые. И каждый раз революционеры в конце концов одерживают верх над Старой Гвардией. И каждый раз революционеры получают трон, поднимают свой флаг и продолжают дискутировать: что же делать теперь, когда они-таки завоевали Город.

У некоторых, типа Новой Волны, были размытые цели и задачи: прорыв фантастики в мэйнстрим, вызов жесткому и скучному стандарту литературного мастерства своими чудесными глюками. Другие, как, например, Киберпанки, просто хотели завалить Старую Гвардию из революционного энтузиазма, желания внушить фантастическому сообществу свои панковатые страхи и идеалы.

И тем не менее… ничего, в сущности, не изменилось.

В обоих вышеописанных движениях писатели бичевали коммерциализированную фантастическую прозу и мириады субжанров. По существу, битва всегда велась между литературностью и продавабельностью, Хорошими Вещами и Стартрековыми Вещами. Пять десятилетий мятежа и контрреволюции, цикл вечный, как Феникс. И каждый раз, с восстановлением у власти каждой кровавой хунты, революционеры верят, что они победили, тогда как Стартрековцы обрастают все новыми союзниками, Старворзнивками, поклонниками Buffy, Dungeons & Dragons и тыпы…

Фантастическая проза редко в полной мере использует весь свой огромный потенциал. Да, движения приходят и уходят, оставляя после себя сотни великолепных романов и рассказов. Но что в остатке? Что на поверхности, что отпечатывается в мозгах массового читателя?

Простая и жестокая истина такова: коммерциализация в конце концов уничтожит нас всех.

Где-то по дороге, на протяжении пяти десятилетий движений, манифестов, борьбы только за то, чтобы заметили, обратили внимание, мы эту дорогу потеряли. Настоящий враг оказался забыт в пылу внутригеттовых перепалок между соперничающими фракциями и субжанрами. Киберпанк, стимпанк, сплаттерпанк, маннер-панк… в конце концов змея закусила собственный хвост. И чего же мы на самом деле достигли?

Культура в целом обречена, не обращайте внимание на семантические особенности жанров. Идет процесс постепенного погребения истинной художественной культуры под слоем индустриальной поп-культуры, единственная надежда на случайную прореху в балдахине коммерциализированного сырья, который задушит искусство. Мы на тонущем корабле, размером с «Титаник», и вода уже подступает к подбородку.

А тем временем мы переругиваемся. А тем временем мы поклоняемся богу гонораров, подписываем контракты на издание ненаписанных книг. А тем временем нас ежедневно переигрывает Бог Истинный — коммерциализированная нереалистическая проза.

И кому какое дело?

Полки книжных магазинов протестующе скрипят под весом засахаренных томов, на которых всезнающий маркетинг начертал слова, подавляющие всякую способность к сопротивлению: «Книга четвертая из серии бестселлеров, автора…» Произведения стоящие, обладающие литературными достоинствами, не лишенные воображения, либо вообще отсутствуют, либо сиротливо запихнуты на полки между частоколом из Дэвида Эддингса и Рэймонда Фейста, туда, где не хватает места на вздох, на надежду быть замеченными и вытащенными на свет кроме как случайным мальчиком-фэном, который, может быть, по ошибке достанет с полки ужасное Иное вместо долгожданной новой книги про Героя.