Сборник - Фантастика, 1988-89 годы

Рыжий кот шагнул вперед, поднял лапы-руки, чтобы заключить хозяина в Объятия. Режиссер отступил назад и… плюхнулся в воронку.

Он сразу же погрузился в вязкую жижу по пояс. Вонючая бездна, причмокивая, разверзалась все глубже. Она явно почувствовала в Режиссере родное существо. Тому, чья стихия - грязь, легко в ней остаться навсегда.

– Мама, мамочка! - закричал так и не возмужавший мальчуган.

Теперь как никогда ему была нужна надежная рука. Он ведь слабый, беспомощный. Самому ему из ямы не выбраться.

– Помогите! Спасите! Кто-нибудь!

Грязь подступала к горлу. Режиссер уже не кричал. Он судорожно елозил руками по скользкому откосу воронки. Зрачки трех его глаз расширились от ужаса.

Мстители - ассистент, варяг, рыжий кот - трое в едином лице стояли на краю воронки и смотрели на гибнущего врага. Вот-вот все будет кончено. Мир избавится от никчемного, подлого, мерзкого существа Самым слабым (мягкосердечным) среди мстителей оказался ассистент.

У него в груди шевельнулась жалость к утопающему. Он попробовал бороться с нарастающим чувством, но понял, что пересилить себя не сможет. Как человек, он был надежно и бесповоротно запрограммирован на жалость.

Ассистент опустился на колени и протянул Режиссеру спасительную руку…

И его - великого гуманиста - по лицу? Если бы мог, Режиссер бы - разорвал своего ассистента на кусочки, но вся жидкая кровь этого выскочки не стоила и маленькой царапины на лице Режиссера, не говоря уже о том, что царапиной здесь могло не обойтись. Ассистент - бешеный, а значит, смертельно опасный щенок.

Режиссер правильно сделал, что побежал. Надо бы ему уносить ноги еще быстрее, да они увязали в угольно-черном месиве. Режиссера понесло к центру площади. Зачем? Может, как и всякого преступника, потянуло на место преступления, а может быть, просто он себя чувствовал уютней в грязи. Не каждый в нее полезет. Чистоплотный побоится испачкаться,

АНДРЕЙ ЛАЗАРЧУК ДЕРЕВЯННЫЙ МЕЧ

Линза была что надо: размером с чайное блюдце, -толстая и тяжелая.

Замечательная линза. Мишка сидел на скамейке, держал ее в руке и ждал, когда же вновь выглянет солнце. Требовалось закончить начатую надпись: “Козел - козел”. Козла сегодня во дворе не было, уехал с родителями в деревню, поэтому писать правду было легко и приятно. Пока что Мишка дошел только до буквы “о” в первом слове.

Стоял июль, только недавно отцвели тополя, грязный, прибитый дождем пух еще лежал по краям тротуаров. Тополя росли, конечно, везде, но их двор в этом смысле давал сто очков вперед любому другому: там где по три, где по пять деревьев, стриженых, как пудели, а тут- целых восемнадцать, старых, кряжистых, разлапистых и развесистых, по ним лазали, на сучья подвешивали качели, к стволам привязывали веревки для белья и гамаки, а осенью баба Катя из седьмой чуть не на четвереньках ползала между ними, собирая плотненькие коричневые грибочки. Да и пух, которым тополя снабжали весь двор в изобилии, беспокоил только взрослых. Малышне он даже нравился, что-то они из него творили, а люди постарше сгребали пух в кучки, бросали спичку и смотрели, как он горит.

Взрослые к этому занятию относились настороженно. Черт их поймет, этих взрослых: лежит пух - им не нравится, жжешь его - тоже не нравится…

– Ух ты! - сказал кто-то рядом. Мишка посмотрел - это подошел Филька из второго подъезда, он подходил всегда бесшумно и всегда сзади и подглядывал; не сказать, что он прихвостень Козла, но приятель.

Поэтому Мишка спросил достаточно неприветливо: - Чего надо?

– Линзочка у тебя - класс! - сказал Филька.- Давай меняться, а?

– Нет,- сказал Мишка.- А на что?

– Смотри,- сказал Филька и достал из кармана ножичек. Впрочем, не совсем ножичек, скорее крохотный, на ладони весь поместится, меч.

Крохотный, но совсем как настоящий: витая рукоять, а в набалдашник вделан зеленый блестящий камешек, и еще несколько камешков по крестовине, и лезвие настоящее, голубоватое, а по лезвию тонюсенькими буковками какая-то надпись.

– Острый - жуть! - сказал Филька.- Я за лезвие схватился - вот! - Он сунул под нос Мишке ладонь. Порез был глубокий, но кровь уже не шла.

– А где взял? - спросил Мишка.

– Где-где,- передразнил Филька.- Где-то. Места знать надо. Меняешь?

Мишка знал, что если попросить, дядя Саша даст еще - у него несколько таких линз от какой-то старой штуки.

– Давай, ты мне в придачу еще свою “Авиапочту” отдашь,- предложил Мишка.

Теперь замялся Филька. Отдавать две вещи за одну ему не хотелось.

– Дай еще посмотрю,- сказал он.

Мишка дал ему линзу. Филька навел ее на скамейку - дерево сразу задымилось.

– Здорово! - сказал Филька.- Ладно, давай. Только она у меня дома. Я тебе потом принесу.

– Нет уж,- сказал Мишка.- Потом забудешь. Пошли.

Они поднялись на третий этаж, Филька ключом открыл дверь, и они, вошли. В квартире было прохладно и пахло обедом.

– Ты подожди тут,- сказал Филька.- Я сейчас.

Он разулся и босиком пошлепал в комнату. Там он возился, пота закричал: - Баб! Ты убирала - где мой кляссер?

– Не знаю, все там,- ответили ему.- Ищи!

Из комнаты в коридор вышла Любка - троюродная Филькина сестра из города со смешным названием Пневск, ее родители уехали в Африку строить там ГЭС. Любка была въедливым существом семи лет.

– Привет,- сказал Мишка.

– Привет,- сказала Любка.- Это ты пускал позавчера самолет с резиновым моторчиком? Мне Филька говорил.

– Я,- сказал Мишка.

– А где он теперь? - спросила Любка.

– Потерпел аварию,- сказал Мишка.- Разбился.

– А летчик?

– Летчик спасся с парашютом,- сказал Мишка.- Успел. Теперь пробирается к своим через линию фронта.

– Он у тебя тоже маленький?

– Кто?

– Летчик.

– Маленький,- сказал Мишка.- А почему тоже?

– А Филька и Толик говорили, что у них спрятаны маленькие человечки и они их теперь будут всему учить: Они в тополях живут, в дуплах. Там у них ходы проделаны, много, целый город, только никто про это не знает. И ты никому не говори.

– Почему?

– А какой интерес, когда все знают? Надо, чтобы был секрет. Когда секретов нет, неинтересно.

– Нашел,- сказал Филька. Он подошел, как всегда, бесшумно.- Ты что это ему разбалтываешь?

– А что, нельзя?

– Я ведь тебе говорил, что это секрет! - Филька дернул Любку за ухо. Любка надулась, но - Мишка удивился - бабушку звать не стала и даже не пикнула, хотя Филька дернул ее довольно сильно.

– На,- сказал Филька, протягивая Мишке меч и марку.

– Видишь, какая штука у меня теперь есть? - Он показал Любке линзу.- Зашибись!

– Ты этот меч у своего отобрал? - спросила Любка.

– Я тебе говорю - помалкивай! - прикрикнул Филька. - А то!…