Андрей Васильев - Снисхождение

— Вот тут извини — Валяев скорбно поджал губы — Поединок — это святое. И потом — на него отдельные ставки делают, так что — сам — сам — сам.

— Да я не о том — замахал руками я и поинтересовался — А на кого больше ставят?

— По — разному — уклончиво ответил Валяев — Но мы с Маринкой поставили на тебя. Кстати — ты бы ее уже с ней что‑то решал, очень она на тебя зла. Только и слышу от нее 'Киф такой' да 'Киф сякой'. А ставит при этом на тебя.

— С чего это она на меня зла? — удивился я — Вроде я ей не свинячил.

— Ты меня разочаровываешь — даже привстал Валяев — Ты же ее тогда поужинал, но не покрыл, а красивые и властные женщины такое не забывают. По факту ты её оскорбил. Может, у тебя бы и не выгорело ничего, но при этом она должна была тебе отказать, тогда формальности были бы соблюдены. Мало того — ты ей даже ни разу не позвонил и не зашел, просто так, без повода, чтобы сказать какую‑нибудь милую глупость, вроде 'Как ты прекрасна сегодня', то есть не дал понять, что ты все‑таки у ее ног. Естественно, ее это злит. Она под твою голову уже место на стене приготовила, табличку с двумя датами — знакомства и завоевания, а ты от нее бегаешь. Так что ты хотел? Смотри, месть — вообще штука неприятная, а месть разозленной женщины — это кошмар что такое.

— Да тьфу на тебя! — я поежился — Такой хороший вечер был. Вот накой ты мне это сказал? Я теперь мозги себе забивать этим буду.

— Так пойди — и сделай то, что следует — мотнул в сторону служебных лифтов Валяев — Делов‑то? Она точно сейчас у себя. И мозги можно будет ничем не забивать, ты ей потом станешь неинтересен. Но отношения она с тобой при этом сохранит, они даже еще лучше станут. Поверь мне, это ее стиль.

— Да? — призадумался я, глядя в сторону лифтов — Может, ты и прав.

— Я всегда прав — удовлетворенно проурчал Валяев — Ладно, что ты там про поединок хотел мне сказать?

— Ты понимаешь, на эту битву непременно кто‑нибудь из редакции притащится посмотреть — объяснил ему я — А то и не один человек. В толпе‑то меня не разглядишь, но вот в поединке один на один — запросто. Я же тогда, при регистрации, облик свой не менял. Понимаешь?

— Костик, к шлему его забрало приделай — подумав секунду, сказал Валяев — Но такое, чтобы оно обзор не закрывало. Ты же шлем носишь?

— Ношу — подтвердил я — Правда, в скрытом режиме. Ну, он как бы есть по характеристикам, но его как бы нет.

— Спасибо, что объяснил — поблагодарил он меня — А то я не знал, что такое 'скрытый режим'. Ничего, разок так его поносишь.

— Вариант — согласился я — Хотя… Слушай, а там не может начаться карусель, типа, 'На бой в одной рубахе, чтобы боги радовались'. Гэльты же, народ дикий?

— А это мне в голову не пришло — Валяев перевел взгляд на Костика, тот, подумав, состроил гримаску вроде 'Да фиг его знает' — Давай так. Кость, на всякий случай подготовь скрипт, который не даст сделать путный скриншот во время поединка. Чтобы они смазанные вышли в районе обоих фигур. Ну, типа — все в движении было. Узнают, не узнают — дело десятое, главное — документов не останется. А там потом отбрехаешься или отшутишься. В конце концов — рявкнешь. Да и в целом — не та это проблема.

Ну да, проблема вроде бы и не та, вот только 'чуйку' мне куда девать? А она мне четко говорит — жди проблем, если мер не примешь.

'Чуйке' я доверяю, как и любой человек моей профессии, без этого никак. В нашем деле проинтуичить развитие событий зачастую равняется понятию 'прикрыть свой зад'. Вот, например, Олежка Севастьянов не прислушался к 'чуйке' прошлой весной — и ему череп водопроводной трубой проломили. Он тогда подпольное казино накрыл и награду от МВД получил, целую почетную грамоту, так мы ее обмыли, как полагается. И очень он потом домой идти не хотел, причем я ему тогда сказал, что это неспроста, и предложил поехать в караоке. Но он — отказался, и в результате загремел в 'Склиф'. А всего‑то надо было поверить своему чутью. Ведь всегда его слушал, а тут — на тебе.

Вот и моя 'чуйка' твердит сейчас: 'Хозяин, надо подстраховаться'. Значит — неспроста это.

— Придумаем что‑нибудь — пообещал Костик.

— Если он так говорит — то волноваться не о чем — Валяев благодушно посмотрел на меня — А вообще‑то я не понимаю — с чего такой ажиотаж? Обычный замес, таких по Раттермарку каждый день не по одному бывает. Ну, может не такому, поменьше, но тем не менее. Здесь же просто шоу какое‑то получается. Народу в эту долину собирается столько, что мы ее даже увеличили малость в размерах, а то не поместятся все.

— Не знаю — признался ему я — Сам удивлен. Больше скажу — моя бы воля, все прошло бы тихо и спокойно, как в прошлый раз. Встретились, помахали железками, выяснили, кто сильнее — и разбежались.

— Любит народ зрелища — предположил Костик — Хотя в последнее время их везде немало. Война на пороге.

— С этого места поподробнее — заинтересовался я и получил щелчок по носу от Валяева.

— Много будешь знать — плохо будешь спать — назидательно произнес он — Мимо тебя это дело не пройдет. Скажи мне лучше — ты Странника этого непутевого не встречал? Вы же как ниточка с иголочкой.

— Нет — мне не надо было даже врать — Не довелось.

— Жаль — вздохнул Валяев — Но ничего, как начнется — так он все равно из своей захоронки вылезет, никуда не денется. Выпить хочу. Может, все‑таки пойдем, по маленькой бахнем?

— Никит, без обид, но мне завтра еще столько всего переделать надо — прижал я руки к груди — Кабы по маленькой — то не было бы проблем. Но мы же пузырь раздавим в итоге, не меньше.

— И что? — Валяев сморщил нос — Самое то. А потом пошел бы к той же Маринке и ее того. После коньяка — самое то. И нет проблем. Или еще лучше — давай ее позовем третьей, я просто в нужное время вас покину. Я буду сегодня Фальстаф.

В моем профессиональном мире это называют 'агрессивной рекламой'. Просто так Валяев никого и ничего рекламировать не будет, значит, есть у него свой интерес. Следовательно, надо пока погодить с этим шагом. Радуйся, Вика, я сегодня тебе не изменю.

Другое плохо — не спросишь у него, кто с Вежлевой договаривался об интервью. Он это, скорее всего знает, но сейчас для такого вопроса не время и не место.

— Нет — для убедительности я даже помахал рукой, повторив знаменитый плакатный моцартовский жест 'С Сальери не пью' — Уж извини.

— Была бы честь предложена — и не подумал обижаться он — Ну, если у тебя все…

— Не все — остановил я его — Есть и третье желание.

— Я слушаю его, о назойливый и пренебрегающий моей компанией, обнаглевший отрок — витиевато ответил мне Валяев, сложил руки у груди и поклонился — Причем имей в виду — если твой хитроумный мозг выдаст какую‑нибудь пустяковую дребедень, то я спилю тебе черепную коробку и съем его столовой ложкой.