Виктор Цокота - Звезда бессмертия

Оглянувшись на деда и встретив его одобрительный взгляд, Роберто быстро облачился в кирасу, надвинул на голову шлем, а поверх него — головной убор вождя.

Дед улыбнулся, но в улыбке его сквозила какая-то растерянность. Тень Тупак-Амару, которую видели они всего несколько минут назад, и этот парень — его, Фредерико, внук были поразительно похожи друг на друга.

…Минут двадцать ходили они потом еще между прозрачными призмами шкафов, любуясь радужным сверкающим разноцветьем драгоценных камней.

На одной из полок целой грудой лежали разнообразные бабочки исключительно тонкой работы, сделанные из золота и серебра. Фредерико не удержался, открыл дверцу шкафа и захватил в ладонь несколько штук. Они были очень легки, а тонкие их крылышки и усики трепетали от малейшего дуновения. Дед подкинул их вверх, и они закружились, паря в воздухе, взмахивая сверкающими крылышками и шевеля усиками, словно живые. Фредерико и Роберто долго наблюдали за их полетом, но так и не дождались их приземления.

В отдельном шкафу стояла на задних лапах двухметровая золотая обезьяна, отдаленно напоминающая человека. В своих пятипалых лапах-руках она держала легкое золотое опахало.

Шкаф напротив занимал полуметровый бюст землянина, силуэт и объемный портрет которого был искусно оплавлен из цельного кристалла алмаза. Голова — в богатейшей золотой короне, усыпанной звездами рубинов разных размеров. На затылке — золотой гребень, а в ушах — большие золотые подвески-серьги. Скрытые в тени глазниц, огромные глаза его искрились живым блеском, излучая розовое сияние. Казалось, что землянин вот сейчас повернется и приветливо заговорит на своем певучем языке.

Услышав восхищенный вскрик Роберто, Фредерико обернулся.

В центре зала, занимая круглую площадку диаметром метров пятнадцать-двадцать, на зеленом малахитовом ковре высился сказочно прекрасный фонтан. Все его детали — чаша бассейна и причудливые химеры, многоглавые драконы по ее краям и центральная ваза, наполненная всевозможными дарами земли, — были из золота. Над фонтаном застыли в стремительном и плавном полете всевозможные птицы, а возле него, утоляя жажду, стояли золотые олени, ламы и другие животные. И каждое из них — в натуральную величину.

Переливались каскады льющейся воды. Над ними протянулась широкая, слегка дрожащая радуга. Фредерико потянулся рукой к прозрачной струйке, но тут же в изумлении отдернул руку. Рядом звонко смеялся Роберто. Эта, как и все другие маленькие и большие струи фонтана, была сделана из кристаллов горного хрусталя. Только радуга здесь была подлинной, отражая и преломляя искристые лучи хрустальных и алмазных брызг.

Отдельную, довольно многочисленную группу шкафов занимали всевозможные золотые и серебряные маски, раскрашенные яркой разноцветной эмалью и изображающие то страшные, то хитроватые, а то и просто потешные морды неведомых зверей и птиц.

А потом пошли шкафы, заполненные совершенно уникальными и довольно-таки емкими сосудами, выполненными в виде баранов, зайцев, орлов, фазанов, сов, попугаев, косуль и многих других зверей и птиц. На верхнем ярко выраженном ободке каждого из них, до краев которого в эти своеобразные кувшины, графины и кубки можно было наливать воду или другую жидкость, были заметны тончайшие отверстия, расположенные то в одиночку, то целыми группами — по несколько штук рядом.

Роберто взял в руки огромный кубок в виде серебряного журавля с распростертыми крыльями, поднес к губам и сильно дунул сразу в несколько отверстий.

В ответ раздалось выразительное курлыканье.

— Они все кричат на свои голоса, — не совсем уверенно пояснил дед. — И каждый поет или играет что-то одно. Внутри их стенок разные по толщине трубки. Это что-то вроде старой шарманки или музыкальной шкатулки… Когда жидкость выливается из сосуда, по трубам бежит воздух, заставляя их звучать. Это очень древние инструменты землян…

Оба, и Фредерико, и Роберто, остановились. Справа и слева от широкого прохода в этом месте зала стояли… кресла, сверкая золотом и серебром. Все они были очень не похожи одно на другое. На некоторых креслах-тронах сидели либо развалясь, либо в строгих ритуальных позах золотые и серебряные идолы. Благородные металлы не потускнели за многие тысячелетия. И так же, как и семь миллионов лет назад, надменно поблескивали огромные глаза идолов, которым, кажется, подвластно само время…

Путь к противоположной от входа торцевой стене преграждала массивная золотая цепь, бесчисленные, красиво заходящие одно за другое звенья которой несколькими рядами лежали на широких приземистых тумбах, обтянутых черным материалом, напоминающим бархат. Между тумбами цепь провисала под собственной тяжестью до самого пола. Конец ее был отрублен.

— Это дело рук и меча Тупак-Амару, — тихо проговорил Фредерико. — Во второй или третий свой приход сюда он осмотрел в зале все подробно и, как говорит предание, больше не стал опустошать шкафы с изделиями древних мастеров. Здесь, у торцевой стены, он нашел то, что искал. Приподняв конец цепи, которую, по преданиям, полностью могли поднять одновременно двести самых сильных мужчин, он отсек себе, а потом и своим спутникам по куску — столько, сколько каждый мог унести…

Оба подошли к крайней правой тумбе и сразу увидели прислоненный к ней тяжелый обоюдоострый меч с рукояткой из слоновой кости, верх которой был мастерски инкрустирован крупными рубинами и изумрудами. Тут же лежал широкий кожаный пояс и два испанских длинноствольных кремниевых пистолета. Видимо, ноша вождя инков оказалась настолько тяжелой, что он оставил даже личное оружие.

Роберто поднял меч и пояс. На пистолеты он даже не посмотрел.

— Как ты думаешь, можно ли нам взять это? — взглянул он на деда. — Ведь это наша семейная реликвия. Я имею в виду всех аймара.

— Возьми, сынок. Полагаю, Вион не осудит. И давай поторопимся. Он, наверное, давно заждался.

— Ты прав, дедушка. Нам действительно пора идти.

И потом… Мы ведь сможем побывать здесь еще раз, чтобы снова увидеть все это?

— Думаю, что сможем. И не один раз. Ведь все это оставлено для братьев по разуму, для нынешних землян — людей.

Он поднял глаза и увидел за цепью на торцовой стене огромный круглый диск белого цвета диаметром в добрый десяток метров. В самом центре его сиял желтый круг размером с большое блюдо, а вокруг — на разном расстоянии и в разных местах сверкали крупные драгоценные камни разной величины и цвета.

Ближе всего к желтому блюду был светло-коричневый кристалл корунда. Затем, чуть дальше от центра — четкий светлый бриллиант, почти вдвое превышающий по размеру первый камень. Третьим сверкал круглый голубой аквамарин, возле которого матово поблескивал сравнительно небольшой светлый звездчатый сапфир.