Михаил Харитонов - Рассказы (сборник)

Он хорошо знал эту физиономию. Она украшала все обложки серии «Зина Вагина». Она ему даже иногда снилась в плохие ночи.

— Чего уставился, хрен лысый? — женщина взяла за шкирку протестующее мявкнувшего кота, сбросила его на пол и сама уселась всей попой на край стола. Пенсов невольно обратил внимание на мощные бёдра и автоматически подумал, что с такими, наверное, легко рожать. — Я это, я! Вагина Зина. Через тебя, — она сплюнула на пол, — пострадавшая. Нет, вы посмотрите, — обратилась она к собаке, — сидит тут, культурный весь из себя такой, салатик кушает, чаёк попивает! Прям как ничего не было. Давай разговаривать, или я вашей лавочке устрою музон с подтанцовками…

— Зина, мы же договар-р-ривались, — зарычал Дем, — давайте хотя бы введём Андрея Валентиновича в курс дела…

— Он пока ничего не понимает, — мявкнул Пен.

— Не понимает? Как опарышами ебать, так он понимает? А говно с морковкой, это чего? Да чтобы ему, сочинилке херову, в жопу сто хуёв и залупу солёную на воротник …

— Я тебя как человека прошу — заткнись, Зинка! — заорал собачайник. — Давай всё-таки не будем обострять конфликт на пустом месте, — сказал он чуть более спокойно. — Ситуация сложная…

— Чё сложно? Тебя бы вот так же во все дыры… — завела своё Зина.

— Я ничего не понимаю, — профессор отодвинул от себя тарелку. — И пока вы мне не объясните, в чём дело… — он выронил вилку и сунулся под стол, чтобы её поднять.

— Я т-те не пойму! — Зина открыла пошире рот, чтобы выкрикнуть очередную порцию хамских претензий, и вдруг замолкла на полувздохе.

Пенсов недоумённо оглянулся. Всё замерло: Зина с полуразинутым ртом, колыхающаяся складка на скатерти, падающая вилка. Пламя свечей перестало светить, но не погасло, а застыло на фитильках лёгкими синеватыми облачками. Только лунный свет продолжал литься как ни в чём не бывало.

Пёс с усилием пошевелился, как бы стряхивая с себя что-то липкое и тяжёлое.

— Извините, профессор, — сказал он. — Зина нервничает… может всяких глупостей наговорить. Пришлось её немного того… притормозить.

— Вы мне объясните, наконец, что происходит? — не выдержал Пенсов.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал Дем, поводя носом. — Киса, ты подержишь время, пока мы тут поговорим?

— Да легко, — отозвался Пен и тут же взбеленился: — Какой тебе я киса?

— Ох, прости… уважаемый коллега, — покаянно сказал пёс. — В общем, подержи время…

Пол под ногами качнулся.

Впереди было море, справа и слева — бесконечная полоса белого песка. Сзади — до соснового леса — золотая трава и цветущий белый шиповник обнимались с розовым шиповником на дюнах. Впереди дюны обрывались на пять метров вниз. Внизу за слепящим глаза песком расстилалась аквамариновая бесконечность до горизонта.

Посреди бесконечности торчала голова тюленя.

— Н-да, неплохо, — признал Андрей Валентинович.

Он сидел за всё тем же столиком, только теперь он стоял на вершине дюны. Ветра не было. Свечи горели почти невидимым в солнечном свете пламенем: виден был только быстрый черноватый дымок, льющийся вверх, в солёный воздух.

— Ну так! — гордо сказал пёс. — Фантазия на тему пляжа Маркони Бич. А ей не нравится… то есть ему, конечно, — собачайник встряхнулся всем телом. — Кстати. Как вы насчёт, э-э-э, самогончика? По маленькой?

— Может быть, сначала о делах? — сказал профессор. — Я до сих пор так и не понял, чем обязан…

— Одну стопочку? Пока никто не видит? А то мой коллега, знаете ли, очень нервно относится…

Пенсов понял.

— Ладно, — снизошёл он к сложному положению собеседника. — По одной.

— Сам делаю! — собачайник откуда-то извлёк две стопки, которые моментально заиндевели, после чего привычным жестом задрал ногу.

— Может быть, всё-таки обойдёмся без этого? — раздражённо сказал профессор. — Я понимаю, у вас так принято… но у меня всё-таки чувство, что это какая-то… урина, вы уж извините.

Пёсик, похоже, обиделся.

— Урина! — фыркнул он. — А про говно с морковкой кто придумал?

— Не знаю, о чём речь, но я ничего подобного придумать не мог, — твёрдо сказал Андрей Валентинович.

— В том-то и дело, что вы. Я имею в виду — в романе. Сцена в казахском концлагере. Зине нечего есть, а у начальника лагеря несварение желудка. Она после него перемывает нечистоты и находит съедобные фрагменты. Очень зрелищно.

— Зину пишут человек десять, — терпеливо сказал профессор. — Может быть, кто-то из наших негров?

— Вы, вы писали, — мстительно сказал собачайник. — Собственно, потому-то вы здесь и находитесь.

— Это что же, — сообразил Пенсов, — тот самый «Цыплёнок в табакерке»? Хапузов меня заставил написать такую гадость? Я уволюсь. Есть же какие-то пределы…

— Гм-м. В каком-то смысле заставил, — пёс задумался. — Давайте я вам лучше покажу.

— Что — «покажу»? — профессору это «покажу» очень не понравилось.

— Ну, покажу вероятностную линию, с которой мы вас убрали, — терпеливо пояснил пёс. — Сейчас, секундочку… вот примерно так оно всё и бу…

— Не умничай, пожалуйста, Дементий, — повторил Пенсов-старший. — Есть литература, а есть дерьмо. Читать дерьмо так же вредно, как есть. Я зарабатываю тем, что отравляю мозги дорогих соотечественников. Зина Вагина — это то, чего они хотят. С чем я их и поздравляю.

— Не всё так просто, папа, — сын упрямо мотнул головой, длинные волосы заколыхались. — Например, комиксы, с твоей точки зрения — торжество дурновкусия. Но в киноформате…

— Ты что, «Супермена» посмотрел? — прищурился отец.

— Нет. «Человека-паука». В некотором смысле это шедевр. Мне, правда, мешал цвет, и я его убрал. И поигрался с саундтреками. Но, в сущности, здесь всё уже сделано. Меня больше интересует…

Неожиданно задренчал телефон.

Сын протянул длинную гибкую руку и выудил радиотрубку. Нажал на зелёную пимпицу, лениво поднёс к уху.

— Алё? — сказал он. — Что? Представьтесь сначала… Издательство?.. Хорошо, сейчас передам.

Он в сомнении покрутил трубку, потом отдал её отцу:

— Папа, это тебя. По-моему, этот твой хмырь.

— Здарова, — нагло прогундосила трубка. — Узнал?

— Здравствуйте, Гремислав Олегович, — тяжело вздохнул профессор. Беседовать с Хапузовым на ночь глядя ему очень не хотелось. Тем более, судя по тембру голоса, Хапузов был нетрезв. Впрочем, в последнее время он квасил почти непрерывно, отвлекаясь только на насущные дела.

— Слышь, мужик… — шеф звонко рыгнул в трубку, — Такая хуйня. В общем, маркетолог наш написал бумажку. Зина не идёт.