Андрей Быстров - Империя Дамеона (Дамеон - 2)

- Он уже арестован? - спросил Флетчер.

- И он, и другие... Организации "Американский орел", прикрытия для "Сириуса", больше не существует. Готовится суд над главарями - Сарджентом и остальными, но он состоится не скоро. Дело долгое и трудное... А вот другой главарь, Либецайт, застрелился в Редвилле, улизнул от правосудия.

- Зато тысячи не улизнули, - сказал сенатор. - В Фортрессе было более двадцати тысяч человек... Нелегко будет разобраться с ними.

- Да, это сложнейшая юридическая и моральная проблема, и не одной страны, - подтвердил посол. - Конечно, дело каждого будет рассмотрено индивидуально. Большинство, на их счастье, не успели совершить серьезных преступлений - им, скорее всего, будет дан шанс реабилитироваться, найти себя в цивилизованном обществе. А с заправилами, тем паче военными преступниками, все ясно... Но вот что не дает мне покоя...

- Да?

- В одном из взорванных помещений Фортресса были обнаружены фрагменты некоего технического устройства невероятной сложности... Специалисты даже отдаленно не могут предположить, что это такое. Об этом вам ничего не известно?

- Вы ведь читали мой подробный отчет. Как и отчеты моих друзей, включая русского полковника... Неужели мы умолчали бы о такой важной вещи, если бы знали что-нибудь?

- Да, конечно... Но вот и в конструкции самолета, на котором вы прилетели, применены очень необычные технологии... Хотелось бы нам побеседовать с учеными Фортресса. Увы, по-видимому, все они погибли... Кстати, вы упомянули русского. Так вот, с ним тоже загадка...

- Какая?

- Он был безнадежно болен, у него был диагностирован рак... А когда он вернулся в Москву, никаких признаков рака те же врачи у него не нашли. Разве это не странно?

- Странно, - согласился Флетчер.

32

Вашингтон

Госпиталь Святой Марии

Доктор Корделл оставил Майка и сенатора Флетчера наедине. В колонках "Панасоника" надрывался Мик Джаггер - он изо всех сил старался петь погромче, но его прикрутили до приемлемой слышимости. Майк Флетчер сидел на кровати и очищал апельсин. Он успел пожаловаться отцу на царящую в госпитале Святой Марии скуку и строгости доктора Корделла. Ему хотелось носиться по улицам на мотоцикле, кататься на роликах...

- Еще рано, - мягко улыбнулся сенатор. - Ты только-только начал поправляться.

- Что?! - Майк вскочил и попытался сделать стойку на голове, но не удержался и со смехом плюхнулся на ковер. - Да я уже совсем здоров, папа!

- Вижу, вижу. - Флетчер помог сыну подняться. - Но если ты будешь продолжать в том же духе, придется лечить еще и твои переломы!

- Переломы отменяются, папа, слово будущего сенатора... - Майк сменил диск, и в палате весело зазвенел твист Чабби Чекера. - Папа, расскажи мне еще про Фортресс...

- Да уже вроде все рассказал, - развел руками сенатор. - Если что и забыл, прочитаешь в Интернете...

- Ха! - воскликнул Майк. - Так там и написали обо всем под бдительным присмотром твоего любимого ЦРУ! Нет, когда меня изберут в сенат, первым делом создам комиссию по отмене всех ограничений для прессы.

- Такая комиссия не будет иметь перспектив, - серьезно пояснил Ричард Флетчер. - Дезорганизация работы разведки сослужит демократии плохую службу. Ты что же, полагаешь, что ЦРУ и правительство засекречивают некоторые данные из вредности?

- Нет, из социальной озабоченности, - съехидничал Майк.

- Именно так, - кивнул сенатор. - Определенные вещи должны оставаться за кадром. Демократия и свобода не смогут существовать, если в обществе создастся убеждение, что их приходится порой защищать на грани фола. Или... Я не должен этого говорить, но... Или за гранью, Майк, рискуя потерпеть поражение.

- Да ну тебя... Представляю, как ты будешь править страной, когда тебя изберут президентом, с такими взглядами. Обещай мне, пожалуйста, хотя бы музыкальные журналы не засекречивать.....

- Хорошо, - расхохотался Флетчер. - Считай это первым предвыборным обещанием.

Майк еще убавил громкость музыки:

- Отец, у меня просьба к тебе...

- Да?

- Познакомь меня с мистером Хойландом.

- Эту просьбу нетрудно выполнить. Месяца через полтора, если все будет благополучно, мы соберемся в нашем доме в Массачусетсе. Приедут и Хойланд, и мистер Эванс, и мистер Стал с Вероникой.

- Вот здорово! - обрадовался Майк. - Уж кого-нибудь из них я раскручу на государственные тайны!

Сомневаюсь, подумал сенатор и посмотрел на часы.

- Мне пора, Майк. До завтра!

Прежде чем покинуть госпиталь, он заглянул в кабинет доктора Корделла. Они поговорили о здоровье Майка (Корделл подчеркивал, что готов выписать его хоть сейчас, но хочет понаблюдать за ним недели две для полного спокойствия), потом доктор сказал:

- Исследования присланного вами препарата открывают удивительные перспективы в лечении различных заболеваний. Когда вы станете президентом, сэр, могу ли я рассчитывать на принятие финансируемой правительством специальной медицинской программы?

- Зачем же ждать выборов? - с улыбкой произнес Флетчер. - Я внесу соответствующий законопроект, и, полагаю, он найдет поддержку...

33

Профессор Бергер приехал на виллу Джорджа Яновски под вечер. Это была их третья встреча с тех пор, как Хойланд вернулся в Америку, а подлинный Эрвин Кригер вновь обрел свое настоящее имя. Два одиноких человека, двое ученых испытывали друг к другу симпатию, а драматические обстоятельства их встречи помогли сближению.

Они сидели на веранде при неярком электрическом свете и потягивали коньяк - Бергер раздобыл где-то редкий сорт, и собеседники углубились в обсуждение его достоинств. Исчерпав тему, Яновски задал вопрос, который мог бы показаться и бестактным:

- Не страшно вам жить в Лонг-Бранче, профессор? Какому-нибудь озверевшему фанатику вполне может стукнуть в дурную голову отомстить.

- Страшно было, когда я скрывался у ваших друзей в Нью-Мексико, признался Бергер. - Не столько за себя страшно, сколько за них. И лишь теперь я полностью понимаю, что это был далеко не пустой страх. "Сириус" настойчиво меня искал с того дня, как им стало известно, что я жив... А в Лонг-Бранче теперь чистый воздух. "Сириусу" пришел конец.

- К счастью, да. - Доктор поднялся, подошел к окну, отодвинул занавеску, постоял, глядя на умытый дождем сад.

- Вы кого-нибудь ждете, Джордж? - Бергер налил коньяк из своей знаменитой бутылки.

- Нет... Но с некоторых пор у меня вошло в привычку - невротическую, утверждаю это как психиатр - периодически поглядывать в окна, особенно вечерами...

- И мне, наверное, не избавиться от такой привычки... Несмотря ни на что, - вздохнул профессор.

Эпилог

ЗА КУПОЛОМ НЕБЕС