Сергей Герасимов - Часть той силы

Он бежал, не останавливаясь. Первым делом он навестил тот ангар, в котором еще недавно сражался с брызгуном. Он боялся, что спичек не окажется на месте, но, к счастью, во встроенном шкафчике, рядом с часами, нашлась совершенно новый коробок. Ложкин чиркнул спичкой, и та загорелась. Спичка казалась изготовленной недавно, и Ложкину даже показалось, что он ощущает слабый аромат сосновой древесины, хотя наверняка таких больших и толстых спичек не выпускали уже лет сто.

Долина отказов была недалеко от ангара, и через час Ложкин уже был там. Он выбрал укромное место между двумя холмами, набрал хвороста и разжег костер. Ветер ощущался и здесь, хотя был гораздо слабее. Тучи уже рассеялись, и в тумане над долиной плыло желтое мутное солнце. Время от времени Ложкин подбрасывал в костер листья, чтобы создать побольше дыма. Поднимающийся дымовой столб, скорее всего, был виден за много километров. Долина отказов была накрыта слоем тумана; дым поднимался, расслаивался, смешивался с туманом, собирался в плотное облако на высоте метров восьми или десяти, но потом все же прорывался вверх.

Он ждал своего врага. Но вначале появилась блондинка соблазнительной наружности и предложила показать стриптиз.

– Подожди чуть-чуть, – ответил Ложкин. – Сейчас подойдет мой друг, которому это понравится.

– Я не имею права соглашаться, – сказала блондинка и ушла.

Затем подошла брюнетка, в спине которой торчала стрела.

– Вытащи стрелу, иначе я умру, – сказала она.

– Не умирай, останься со мной, – ответил Ложкин, и фантом сразу же исчез. Согласие в долине отказов было равносильно смерти. Фантом не мог согласиться с предложением не умирать.

После этого уже не появлялся никто. Ложкин устал ждать. Он лег и закрыл глаза. Сразу же окрошка из всех впечатления дня заплясала и закружилась в его голове. Он улегся поудобнее и уснул.

Проснулся он мгновенно, как чуткий зверь, от ощущения близкой опасности. Враг стоял в двух шагах, наведя на него ствол автомата.

– Давай поговорим, – предложил Ложкин, но враг нажал на курок.

Выстрела не последовало.

– Мы сейчас в долине отказов, – сказал Ложкин. – Это такое место, где отказывает любая техника. Оружие в том числе. Здесь ты просто не можешь меня застрелить. Я специально тебя позвал, и специально развел костер. Почему ты хочешь меня убить? Просто из-за денег?

Профессионал отбросил автомат и вынул нож. Было заметно, что его рука держит нож так же умело, как рука художника карандаш.

– У меня есть предложение, – сказал Ложкин. – Это даже не предложение, а последняя просьба приговоренного. Прежде чем убить меня, выколи мне глаза и отрежь все пальцы на руках. Пожалуйста, если тебя не затруднит.

– Ты так любишь боль? – удивился враг.

– Просто обожаю, – ответил Ложкин.

Враг улыбнулся.

– Хорошо, я согласен, – сказал он.

– А вот и зря, – ответил Ложкин, – в долине отказов нельзя соглашаться.

Враг еще двигался, но так, словно его суставы заржавели. Он еще сделал несколько судорожных рывков, и нож выпал из его пальцев. Враг упал на песок. Из-за холма показалась человеческая сороконожка. В этот раз Ложкин лучше разглядел это существо. Сороконожка состояла из склеенных людей, но не просто склеенных, а сращенных друг с другом. Это был один громадный сиамский близнец, состоящий из многих десятков тел. Те люди, которые находились в задней его части, еще полностью сохранили свои человеческие тела, их лица даже имели человеческие выражения; зато передние тела полностью сплавились в одно нечеловеческое единство. Впереди имелась одна общая голова, величиной с голову небольшого слона.

Сороконожка подошла к лежащему человеку и села на него своей задней частью.

– Спасибо, – сказало существо. – Я не росла уже целых четыре года.

Через минуту сороконожка ушла. Теперь у нее было на две ноги больше.

Ложкин подобрал автомат и нож, и некоторое время нес эти предметы с собой. Затем выбрал приметное место и закопал в сухой песок под камнем; ствол, на всякий случай, он заткнул куском тряпки, – чтобы не насыпался песок.

Как только он вышел из долины отказов, сразу же увидел статую смерти.

95. Статуя смерти…

Статуя с лицом, закрытым покрывалом, стояла прямо на дороге, словно поджидая его. Ложкин обошел ее, сделав довольно большой круг, но встретил новую уже за следующим поворотом. Подойдя к реке, он увидел три статуи, стоявшие рядом друг с другом, а после моста статуи уже встречались так же часто, как и придорожные столбы. Во дворе дома он обнаружил шесть статуй, а затем, прямо на его глазах, просто из ничего, сформировалась седьмая. Он спросил Ауайоо об этом.

– Это просто значит, что в том мире идут последние минуты твоей жизни, – сказала она, – а возможно, что и последние секунды. Здесь это означает твои последние часы. Если ты не сумеешь снять проклятие за пару ближайших часов, то все будет кончено. Ты уже придумал что-нибудь?

– Я думаю об этом, и уже есть идеи, – сказал Ложкин. – В доме есть кто-нибудь чужой?

– Нет. Уже давно никого. Они больше не ждут, что ты вернешься. Они ушли раньше, чем я думала.

– Где обезьяна? Я не хотел бы с нею встретиться.

– Она удрала в лес, захватив с собой несколько яиц. Из одного яйца вылупится человек. Я же предупреждала тебя, что гомункулусы, брошенные на произвол судьбы, начинают беспорядочно размножаться.

Он отпер дверь и вошел. В подвале все осталось на своем месте, однако, пол был затоптан следами многих ног, хорошо видимыми на той глине, которую рассыпал Ложкин пару дней назад. Когда он открыл следующую дверь, то сразу почувствовал запах свежей побелки и цемента, запах стройки. Дом был полон странных звуков, шуршания, шелеста, тихого постукивания, топотания маленьких ножек. Несколько мелких демонов разбежались во все стороны, увидев Ложкина.

Когда он вошел в комнату, то увидел жуткую картину: тысячи и тысячи мелких демонов, похожих на рой чудовищных насекомых, облепили стены. Они работали согласованно, как муравьи, заделывая те бреши, которые пробил Меф. Наружная стена была уже почти закончена. Демоны таскали глину, используя ее вместо строительного раствора. Три неподвижных фигуры смерти стояли в углах комнаты.

Он поднялся на второй этаж. Здесь демонов было поменьше, и занимались они в основном уборкой. На одной из стен шевелилось зеркало истины, показывающее всего лишь разноцветные сужающиеся овалы. За столом спала Валя, уронив голову на руки. Она вздрогнула и проснулась.

– Добрый день, – сказал Ложкин, просто потому, что нужно было что-нибудь сказать. Прости за то, как я с тобой обошелся.

– Добрый день? – удивилась Валя. – Ты так это называешь? Ты еще не знаешь?