Мино Милани - Пульсирующий камень

— Осторожно, — приглушенно прозвучал голос Дега. — Они идут.

Когда Сильвия вышла из самолета, Астрид сбросила рядом с нею несколько шерстяных одеял. Потом спустилась на землю и направилась к нам, слегка пошатываясь под тяжестью висевшей на плече большой сумки, наполненной консервами.

— Вот одеяла и еда, — сказала она, остановившись шагах в десяти от нас, и передала сумку Сильвии — та почти сразу же опустила ее на землю. Сильвия выглядела теперь более спокойной, краски вернулись на ее лицо, и она вновь стала прекрасной, как солнце.

Никто даже не взглянул на банки, выкатившиеся из сумки. Финкль, задумавшись о чем-то, закутался в одеяло. То же самое очень старательно проделали Дег и Джей.

В полной тишине неестественно неподвижно мы просидели, наверное, с полчаса. День, казалось, не спешил рождаться. Свет был тусклый, матовый. Астрид села на землю перед нами. Казалось, ее взгляд витает где-то очень далеко… Но нет. Он был нацелен на нас. Когда Дег заворочался под одеялом, она посмотрела на него своими прекрасными голубыми глазами и грозно спросила:

— Что вы там делаете?

— Ищу платок! — сердито ответил Дег. — Имею я право высморкаться или нет? Вы что думаете, у меня в кармане пистолет? Будь он у меня, можете не сомневаться, уж я бы…

— Дег, перестань, — попытался я остановить его, но он продолжал, не слушая меня:

— …фотограф. Я своим горбом зарабатываю на жизнь, а не ношусь по всему свету, угоняя самолеты…

— Хватит! — воскликнула Астрид.

Я поддержал ее:

— Перестань, Дей.

И он шумно высморкался, продолжая ворчать сквозь зубы.

Я посмотрел на Астрид.

— Вы и в самом деле думаете, что мы протянем так до самого прибытия ваших друзей?

Она выдержала мой взгляд и промолчала.

Я продолжал:

— Думаете удержать нас тут, как на цепи? Полагаете, вам удастся это? Бросьте! Вы слишком умны, чтобы не понимать — ваш пистолет не может совершить чудо!

— Только попробуйте шелохнуться, господин Купер, — предупредила она с неуверенной улыбкой, и в то же время поднимая дуло пистолета.

— Мы ведь можем встать все сразу. Не думаю, что вы лучший стрелок на всем Западе, Астрид. Может, попадете в меня или Джея, Дега или Эванса… но не сразу в четверых. И одному из нас почти несомненно удастся схватить вас за горло и тогда… — Я замолчал и уже совсем тихо произнес главное: — И тогда ваши друзья, тупамарос, заставят вас отвечать за потерю миллиона долларов. Неприятно, не правда ли?

Я попал в десятку. Она не ожидала такого и вся передернулась. Гримаса злости исказила ее лицо, скривила рот. Она поняла, — что выдала себя, попыталась овладеть собой, но не смогла: так и осталась стоять с искривленными губами.

— Что… доллары… прошептала она. — Да вы с ума сошли? О чем… о чем вы говорите?

— Это вы сошли с ума, если думаете, что вам удастся ваша комедия! Бросьте, Астрид, вы же сами сказали, что вы — тупамарос! Отчего же не открыть теперь все карты?

— Замолчите!

— Почему? Я ведь не предлагаю вам поделить награбленное. Я хочу предложить вам только договор о… мирном сосуществовании.

— Замолчите! — повторила она и направила в меня дуло пистолета.

Я вздохнул и не произнес больше ни слова, только накинул на себя одеяло. Тусклое небо все еще было затянуто мутным туманом. Казалось, за этой белесой пеленой скрывается луна, а не солнце. Так прошло еще полчаса. Я опять нарушил тишину:

— Если только вы не задумали убить нас всех одного за другим, так дальше продолжаться не может, Астрид.

Она промолчала.

— Я не питаю особой симпатии к тупамарос, — продолжил я, — я не одобряю их методы, и мне хотелось бы, чтобы они изменили их. Однако я не намерен воевать с ними. Поэтому не собираюсь драться и с вами, Астрид.

Она снова не раскрыла рта. Молчание длилось несколько минут. Наконец ее голубые глаза отыскали мой взгляд.

— Что же вы предлагаете?

— Соглашение. Что сделано, то сделано, и не будем больше говорить об этом. Если я дам вам честное слово, что не стану ничего предпринимать против вас… Согласны ли вы освободить меня? Ну, хотя бы просто для того, чтобы пройтись немного по этому проклятому плоскогорью. Терпеть не могу сидеть на месте. Наверное, нет нужды обещать вам, что я никуда не убегу отсюда, не так ли?

Астрид ответила не сразу. Она продолжала смотреть на меня, что-то обдумывая. Потом неторопливо произнесла:

— Нет, я не могу доверять вам всем! Вас слишком много. Однако, — добавила она, повышая голос, — я могу позволить вам встать и немного походить взад и вперед… Но только у меня на виду. По три человека, ясно? Только по три и по очереди. Остальные будут сидеть на своих местах, у ящиков… — Говоря так, Астрид поднялась, переложила пистолет в левую руку, достала из кармана свой электронный сигнализатор и показала нам. — Одно неосторожное движение, — заверила она, — и я нажимаю на рычаг.

— Все будет в порядке, — успокоил я ее.

Она отошла на несколько шагов к самолету:

— Хорошо. Дайте слово, что не предпримете ничего против меня А если обманете, вам известно, что произойдет…

Поколебавшись немного, Дег проговорил:

— Даю слово.

— Согласен, — неохотно ответил Джей. Я тоже пообещал сдержать слово. Охотно подтвердил клятву и Эванс. Однако Финкль покачал головой.

— Не стану ничего предпринимать против вас, Астрид, но… — он вздохнул, — я останусь возле ящиков… У меня нет никакого желания разминать ноги… А вы должны мне позволить достать мой прибор и осмотреть его… Вы же знаете, Астрид, какой он хрупкий!

— Прибор прекрасно упакован, инженер. С ним ничего не могло случиться. — Голос Астрид звучал сурово.

— Я надеюсь на это… но, знаете, мало ли что могло случиться… Вдруг капсула со ртутью разобьется… Вы… знаете, что… — Финкль безутешно развел руками. — Вы же знаете…

Астрид не ответила, продолжая отходить к самолету. Наконец она сказала:

— Ладно. Прибор находится в двух ящиках, помеченных знаком «X». Раскройте их, инженер… — И она стремительно поднялась в самолет. — И вы, господин Купер, разомните-ка ноги. Эванс, тебя это тоже касается.

Эванс живо поднялся:

— Ну, конечно, Астрид. Как ты любезна!

Она сжала губы и скрылась в кабине самолета, больше мы ее не видели. Неплохо придумала: там, укрывшись от ветра и холода, она могла преспокойно наблюдать за нами, либо столь же хладнокровно больше не обращать на нас внимания. А мы не могли видеть нашу мучительницу. Нам оставалось только бояться ее.

Втроем — Дег, Эванс и я — мы немного поразмялись на плоскогорье, где приземлился самолет. Было странное ощущение — словно мы заново обрели наши ноги, почувствовали ступни. Природа не казалась теперь такой уж отчаянно враждебной.