Ольга Елисеева - Сокол на запястье

-- Тебе нельзя возвращаться к своим. - покачав головой, сказал Хирон. - Тебя убьют. Если не Ганеш, то твоя тетка.

-- Что же мне делать? - разрыдалась девочка. - Куда я пойду без рода.

-- Род не стена. - царь намотал на палец длинную прядь своей гривы и вытер Радке слезы. - Не все выживают в нем, и не каждый умирает без него. Ступай на юг в Горгиппию служить царице Тиргитао. Но чтобы тебя взяли в войско, ты должна хорошо стрелять и хорошо ездить верхом. Я научу тебя, если хочешь. - вожак уже усаживал девочку себе на спину, и никто из приближенных не посмел возразить против ее присутствия в табуне.

С тех пор утекло много воды, но Радка по прежнему боялась мужчин и не боялась кентавров.

* * *

-- Какой красавец! - Ганеш с восхищением охлопал Хиронида по нервно ходившим потным бокам.

Кентавр дико заржал, шарахнулся в сторону и выкатил на обидчика круглый кровавый глаз.

-- Тихо! Тихо! - мужчина потянул за длинный повод и с силой дернул его вниз, чтоб успокоить лошадь.

Но кентавр опустил голову и щелкнул зубами у самых пальцев Ганеша. Торет с бранью отдернул руку и тут же оходил Хиронида хлыстом по ребрам. Тот взвился на дыбы.

-- Брыкливый жеребчик. - мужчина сплюнул на землю ржавой слюной. Оказывается от неожиданности он слишком поспешно отдернул ладонь и сам себе съездил по зубам. - Злобная тварь! - Ганеш изловчился и хлестнул кентавра по морде. - Но я тебя объезжу. - добавил он, с удовольствием глядя на алый рубец, расплывавшийся на щеке человека-коня. - Этих в стойло! - крикнул он своим подручным, указав на стреноженных и притихших сородичей Хиронида. Годятся только, чтоб сохой землю шкрябать. - Ганеш смерил презрительным взглядом их низкие холки. - А этот будет у меня кобыл крыть. И на таких конях мы дойдем до Пантикапея!

В этот момент Хиронид вывернулся из рук державших его мужчин и обеими передними ногами ударил в грудь конюха с рваным ухом, который как раз подходил справа. Дальше он перескочил легкую ограду из березовых шестов и помчался по деревне, сшибая всех на своем пути.

За низкими домами со стенами из нарезанного дерна мелькали голые черные поля. Потом степь. Сколько раз она играла с беглецами злые шутки. Казалось, вырвешься за пологие холмы, как волны большого желтого океана, подступавшие к зимнику, и все - свобода. Где там! У приземистой кузницы на краю деревни, под самым шестом с коровьим черепом его и схватили. Да и выскочи кентавр в степь, голые поля хорошо простреливались из лука.

Стреножив и накинув Хирониду на голову неудобную конскую уздечку, тореты повели его обратно к конюшне. Деревня была безлюдной, пережитое вчера побоище у холма Великой Матери тяжело подействовало на ее обитателей. Женщины отходили от недавнего страха, понимая, какое святотатство случилось этой ночью, но не смея возразить более сильным мужчинам.

Их действительно было многовато. Хиронид насчитал человек 40 на деревню в 150 - 200 жителей. Старики не в счет, дети тоже, а женщины разумно предпочли признать свершившийся факт перехода власти в материнских родах к сыновьям и братьям. Они были слабее и ни откуда не ожидали помощи.

Как ни странно почти никто в деревне не погиб, если не считать кентавров. Мужчины взяли управление почти мирно. В отличие от горных родов, где, говорят, вырезали до половины стойбища!

Все эти слухи раньше казались Хирониду нелепыми. Кто может покушаться на раз и навсегда установленный порядок жизни? Разве не глупо листу идти против дерева? Осенью его сорвет ветер, а весной он снова вырастет на той же ветке. Если, конечно, ствол не засохнет! Местные же мужчины сами рубили корни своей жизни.

И откуда такая ненависть к ним, кентаврам? Разве не кентавры воплощают мужскую силу Земли? Или эти двуногие завидуют, догадываясь, что настоящая мужественность досталась не им?

Во всяком случае они были необыкновенно грубы. Прямо-таки выпячивали свою грубость! Не вели, а тащили, не поворачивали за узду, а дергали, не подталкивали, а пинали. Словно стараясь этим подчеркнуть свое господство. Да на него никто не покушался! Неужели их единственная цель - доказать ему, кентавру с прекрасной родословной, что он обыкновенная лошадь? Дел других нет? Вон кузница вся покосилась...

Из ее дверей на молодого сына Хирона внимательно смотрел кто-то рослый. Выше человеческого роста и с четырьмя ногами. Боги! Оставив свой закопченный кров, к пойманному собрату заковылял старый лысый, как яйцо, кентавр с провалившейся спиной и разъезжающимися копытами. Хиронид не сразу узнал его.

-- Несс? - не поверил он своим глазам. - Ты здесь?

Он еще помнил весельчака Несса, служившего воспитателем у его отца и обожавшего щеголять медными подковами - тогда редкой людской новинкой, далеко не всем кентаврам пришедшейся по вкусу. Когда Несс пропал, говорили разное. Будто он сбежал в деревню к одной неуемной вдове, или утонул, переплывая после дождя реку. Оказалось, первые были правы. Но, во имя Кобыльей Матери, что с ним сделали люди?

-- Тише, тише, мальчик. - Несс был в длинном кожаном фартуке, запачканном гарью. Он явно кузнечничал у торетов - занятие почтенное. Но вид старого жеребца не внушал радости. На шее Несса болтался медный ошейник, как у собаки, а копыта были в конец разбиты.

-- Не нужно им сопротивляться, Хиронид. - сказал старик, протянув руку и коснувшись бока кентавра. - Они все равно сильнее. За десять лет мне так и не удалось бежать.

-- Но говорили, ты живешь в счастье. - потрясенно протянул сын вожака. - С одной из здешних женщин.

-- В счастье... -- горькая усмешка растянула беззубый рот Несса. Женщины. Люди. Они сначала выжмут тебя, как творог в тряпке, а потом, -- он повернулся к Хирониду боком, и молодой кентавр с ужасом заметил, что старик больше не жеребец.

Сын Хирона слышал, что люди поступают таким образом с особо брыкливыми, агрессивными лошадьми. После чего мерин становится покладист, тих, готов работать и умереть на поле. Но Несс не лошадь!

В глазах у Хиронида потемнело, ноги подкосились сами собой.

-- Вот, вот. - подтвердил старик. - Я крыл здесь всех кобыл. Посмотри, какие у них теперь крупные лошади. Мои сыновья пашут им поля, я ковал каждого из них и даже не мог словом перемолвиться с собственными детьми. Потому что все они - лошади. - по морщинистым щекам Несса побежали слезы.

-- Неужели твоя женщина, ну та, к которой ты ушел, не заступилась за тебя? - возмутился Хиронид.

-- Моя женщина? - с горечью переспросил кентавр. - А какая из здешних женщин моя? Они увели меня весной с праздника под холмом, совершенно пьяного. Им нужен был кузнец. А я хороший кузнец. Вспомни, какие я ковал вам подковки.