Мэри Джентл - Отряд (Аш - Тайная история - 2)

Аш с отчаянием вздохнула: "Вот и еще одна вообразила, что я знаю ответы на все вопросы! Хотя, почему бы ей так и не думать? Разве я не старалась изо всех сил внушить именно эту мысль?"

- Я... поговорю с Петро. Если ты ему подходишь, можешь оставаться.

Аш смотрела на женщину, которая, осторожно поддерживая подол, повернулась вслед своему копью.

"Что тебе сказать? Что с нами ты в большей безопасности, чем горожане? Если готы возьмут Дижон, тебя просто убьют, а не изнасилуют, прежде чем убить. Да уж, так намного лучше.

Почему ты не с Флориан? Какой чертов придурок убедил тебя пойти в наемники?"

- Отдай это Петро, - сказала ей вслед Аш. - Он не на тебя сердится. Он сердится потому, что Джон Прайс был его другом.

Когда они подходили ко дворцу, небо уже подернулось вечерней дымкой. У самого дворца они застряли в запрудившей улицы толпе. С карнизов свешивались черные полотнища - по ним все еще стекала дождевая вода. На каждом доме красовался знак золотого руна*. [Рыцарский орден, основанный Филипом, герцогом Бургундским.] Ансельм с Анжелотти, которые по привычке, не сговариваясь, ехали впереди знамени, расчищая дорогу, казались плывущими в море голов.

Мокрые полосы ткани, каждая по восемь локтей в длину, задевали лицо, сливая за ворот струйки воды. Бархат, который - как подумалось Аш - было бы куда полезней пустить на теплую одежду. Дурацкое расточительство! Что, интересно, они собираются делать зимой? Впрочем, если визиготы в ближайшие дни возьмут стену, "зимы" для этих людей уже не будет.

В давке Петро, Маргарет и остальных стрелков притиснули к бокам ее коня. Аш на ходу успокаивала мерина. С высокого седла за потоком шляп, плывущих по узкому переулку, ей видны были видны десятки чиновников в черных одеяниях, которые, сверяясь со списками, распихивали напирающих горожан направо и налево. К одному из чиновников склонился Ансельм. Тот, протолкавшись мимо, присмотрелся к отрядному знамени и, пометив что-то в свитке, выкрикнул:

- За сиром де Ла Маршем, мадам! Запомните!

- Какова наглость? - Роберт придержал своего Оргила, поравнявшись с Аш. - Куда теперь? Здесь не пробиться.

Огни факелов мигали, делаясь все ярче по мере того, как угасал день. В тесных улочках было уже совсем темно, только небо над крышами сохраняло отблеск закатного света.. У перекрестка, выбравшись к краю толпы, Аш увидела оцепивших дорогу факельщиков в черном. Капелланы и одетые в черное конюшие расчищали середину улицы по направлению к дворцу.

По лицам стоявших рядом с ней горожан текли слезы.

Аш поглядела вдоль улицы, припоминая, как проезжала здесь летом с де Виром и Годфри.

Впереди только море голов, обнаженных в знак почтения; толпа настолько густая, что нечего и думать проехать верхом - даже пешему гонцу не протолкаться.

- Это же похороны, - наконец догадалась Аш. - Похороны Карла! Они хоронят своего герцога!

Ансельм невозмутимо смотрел на нее:

- Ну и что дальше?

- Где они отвели нам место? За Ла Маршем, а он у Карла был военачальником! Позади вельмож, но перед войском. Как тебе это нравится, Роберт?

- У-гу, вроде как Фарис обращается со своими франками - сует наемников вперед, и пусть их перемелют в кашу. Если наш контракт с Бургундией еще в силе.

Антонио Анжелотти заставил попятиться своего каштанового жеребца, встряхивавшего головой, когда ему на уши падали капли с крыш. В отблеске факелов бледный иконный лик итальянца, казалось, светился серебром.

- Если наш лекарь стал герцогиней, она должна присутствовать на похоронах, мадонна.

- Ага, ты тоже смекнул? - Аш неуверенно улыбнулась. - Хватит дурака валять. Они желают похоронить герцога - отлично! Ручаюсь, он бы предпочел, чтобы они занимались обороной Дижона. Они хотят короновать Флориан - хрен с ними, пускай - но тогда уж пусть держатся. Нам надо сейчас кое-что обдумать. Обдумать, что мы можем сделать.

- Если за этим последует коронация... - пожал плечами Анжелотти.

- Нам, - продолжала Аш, - надо узнать, кто теперь на самом деле командует. Потому что нам предстоит решать. Город сейчас чуть подтолкни, и падет. А Флориан должна остаться в живых, что бы ни случилось.

На улицах сгустилась полная темнота. Мимо проходили священники и горожане, дворцовая прислуга и писцы, доктора и военные; в блеске факелов блеснули золотом черные мантии суверен-бэйлифа, мэтра де реквете и генерал-прокурора. Немногочисленные рыцари - те, что остались в городе, а не догнивали под Оксоном и не воевали с армией на севере - несли золотые покровы. В темноте разносилась душная копоть факелов; ослепленная сотнями огней, Аш не сумела разглядеть проплывавшего мимо гроба, зато узнала следовавшего за ним аббата и двух побочных братьев Карла, а затем, среди блеска одеяний свиты - красно-синюю накидку Ла Марша, ехавшего со своим эскортом на покрытых траурными чепраками конях.

Аш пришпорила мерина и решительно выехала ему навстречу, присоединилась к процессии, двигавшейся за свинцовым, окутанным черным покрывалом гробом к собору*. [В действительности, после битвы под Нанси Карлу Смелому не было оказано таких почестей. Это описание относится скорее к похоронам его отца, Филипа Доброго, девятью годами ранее, в 1467 году.] В соборе она нашла себе место у колонны, чуть позади бургундской знати. Рядом с Ла Маршем то и дело появлялись незаметные курьеры, что-то шептали ему на ухо. Стоявший у дверей Петро собирал вести от гонцов, присланных к Аш: по крайней мере на северо-западной стороне - никаких признаков подготовки к штурму.

Она пропотела песнопения и гимн. Гроб, со стоявшими на нем в отдельных свинцовых сосудах забальзамированными внутренностями и сердцем, покоился на носилках, с которых до земли свисали черные бархатные драпировки. По углам горели четыре огромные свечи.

Песнопения продолжались. Прошла вечеря, миновала всенощная. Аш пропотела заупокойную мессу, начавшуюся в полночь в увешанном черными занавесями нефе. Горело четырнадцать сотен свечей, сладкий запах пчелиного воска душил людей, и стоявшие у стрельчатых окон кинжалами пробивали отверстия в стекле, выпуская в ночь невыносимую жару.

Два раза она засыпала стоя на коленях. Раз ее разбудило деликатное прикосновение руки Ансельма к наплечнику; она с благодарностью кивнула и глотнула пересохшим горлом. У запасливого Анжелотти тут же нашлась фляжка с вином. Второй раз, когда начиналась уже вторая месса, она почувствовала, что проваливается, и удержаться не было уже никакой возможности.

Проснулась, обнаружив, что опирается на плечо Анжелотти, все еще в стальном панцире, под которым ныла каждая жилка в теле.

- Зеленый Христос, - еле слышно пробормотала Аш.