Андрей Егоров - Балансовая служба

Иван Васильевич даже не заметил, что в этом вопросе содержится искренний интерес, на что он не смел даже надеяться.

– Меня?! – он задумался. Людочка? Нет. Эта стерва только рада будет, если он исчезнет. Правда, за квартиру платить будет некому. Но она быстро найдет себе нового папика. Содержанка – она и есть содержанка. Так и будет переходить из рук в руки, пока старость не возьмет свое. Родители?! Он похоронил их давным-давно. Если только вернуться в то время, когда отец с матерью еще были молодыми и постараться окружить их такой заботой и вниманием, чтобы они смогли прожить как можно дольше. В той прежней жизни он никогда не был хорошим сыном. А теперь мог бы им стать…

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Медея. – Хочешь отправиться в то время, когда ты еще не знал Балансовой службы? Вернуться назад – и все исправить…

– Не совсем, – ответил Митрохин, – но в целом все верно. Я думаю, что смог бы жить счастливо один… – Он едва не заплакал от накатившего на него отчаяния, если бы она только знала, как он к ней относится. И ведь давно уже. Очень давно.

– Думаешь, твое место здесь? – поинтересовался он.

– Скажи, ты слышал когда-нибудь о печати Медеи?

– Что еще за печать Медеи?!

Он ее о деле спрашивает, а она думает о своих магических игрушках.

– Этот факт зафиксирован в истории. Внесен в магическую летопись. Упомянут во многих оккультных книгах.

– У меня и с магией, и с историей не очень хорошо. Ты же знаешь! – Его раздражение нарастало.

– Я изобрела эту печать, – сообщила колдунья, – этой печатью, если помнишь, я впервые остановила гулу в Надмирье. Ту самую, которой ты так понравился…

– Да уж, – проворчал Митрохин, воспоминания о рыжеволосой Лилит до сих пор вызывали у него дрожь в коленках.

– Благодаря этой печати нам удалось одержать победу сейчас. Эта печать заковывает джиннов в некое подобие стеклянного сосуда. Джинны, заточенные в сосуд… Неужели тебе ничего не говорит эта мифологическая подробность?

– Ты хочешь сказать… – Митрохин запнулся, пораженный догадкой, – что ты придумала, как запечатывать злых духов в бутылки, о чем говорится во всех восточных сказках?

– Именно!

– Ну и дела! – поразился Иван Васильевич. – Так ты думаешь, что все с самого начала было предопределено? И появление Балансовой службы в нашем мире? И мои злоключения потом? И то, что ты будешь швырять нас по эпохам, изобретешь эту печать и останешься в прошлом?

– Мне кажется, многие вещи действительно предопределены и остаются неизменными при любых условиях, другие могут меняться. Несомненно то, что все мы реализуем высший замысел кого-то мудрого, кто властвует над миром. Белого божества, если хочешь. И я свято верю, что оно с нашей помощью приведет человечество к процветанию и власти над миром. С нашей помощью. Ты понимаешь?!

– Ну ладно, хорошо. Ты – великая Медея.

Изобретательница печати от злых духов. Ты придумала, как пихать джиннов в бутылку. Благодаря тебе мы одержали победу. А я тут при чем?

– Я уверена, что, если бы не ты, нам ни за что не удалось бы победить. Подумай об этом. Саркона убил именно ты.

– Ну, – тут у Митрохина не нашлось возражений, – вообще я молодец, конечно. Ловко я его.

Что и говорить. Крутой я мужик. Всегда знал, что буду спасителем мира. Не думал только, что для этого придется сокрушить толпу джиннов.

М-да… – Он замолчал, задумался о странных превратностях судьбы и божественной воле, потом с подозрением уставился на колдунью:

– Слушай, а когда ты нашла способ отправить меня обратно?

Медея замялась:

– Мне не хотелось бы говорить об этом.

– А ну говори… – Подозрения Ивана Васильевича усилились.

– Тебе не понравится мой ответ.

– Говори, я сказал! – выкрикнул он. – Богочеловечинка!

– Видишь ли, – вздохнула Медея, – что бы ты о себе ни думал, Ваня, таких людей, как ты, мало.

Я в этом уверена. Ты можешь возражать, но в действительности ты был очень нужен человечеству.

Нужен Белому божеству. Нам не хватало именно такого человека, как ты… настоящего лидера, который может повести за собой народ и возглавить борьбу.

– Это я-то настоящий лидер? – смутился Митрохин. – А я считал, что именно ты командуешь парадом, а я тут так… на вторых ролях. Что-то вроде адъютанта при главнокомандующем.

– Я представляла духовную сущность – связь с Белым божеством, а ты явился символом свободного человека, воплощением всего того, что они никогда не знали. И ты, и я, мы оба многого не ведали в себе до того, пока не стали теми, кем являемся сейчас. Я очень хотела, чтобы ты сам ощутил свое предназначение и остался с нами в той битве по собственной воле. Теперь я считаю, что поступила не правильно. Каждый волен сам выбирать свою судьбу. Быть может, тебе плохо рядом со мной. – В глазах колдуньи снова промелькнул огонек, который Митрохину следовало заметить, но он как раз в этот момент отвлекся, провожая взглядом быструю птицу и размышляя о том, что для него все кончено – она, конечно, хочет от него избавиться. – Поэтому я говорю тебе – я знаю способ, чтобы вернуть тебя обратно. Я нашла его несколько лет назад.

– Несколько лет назад?! – вскричал Митрохин, разом возвращаясь к реальности. – Ну ты и… – он зажал себе рот ладонью, чтобы не сказать какую-нибудь грубость.

– Я не хочу, чтобы ты уходил с обидой в сердце, – мягко проговорила Медея, – поверь, так было нужно. Без тебя мы бы не справились с Сарконом.

– Ага, я тебе очень помог, – язвительно заметил Иван Васильевич, – интересно, что бы ты сказала, если бы мне по кумполу дали громовым молотом, и я лежал бы сейчас тихонько, присыпанный песочком. Все, не хочу больше ничего слушать, отправляй меня обратно, раз так.

– Есть еще одно обстоятельство, – вздохнула Медея.

– Еще одно?! – вытаращился Митрохин. – Что еще?!

– Тебе следует знать, что наш мир изменился, – сообщила девушка, – скорее всего там больше нет ничего, что ты помнил и знал. Нет привычных границ государств. Нет той реальности, которую ты помнишь. В том времени ты можешь быть вовсе не банкиром, а, например, парикмахером.

– Что за дикая идея! – выкрикнул Митрохин. – Что все это значит?!

– Повторю еще раз, – терпеливо проговорила колдунья. – Того мира, каким ты его знал, больше не существует. Возможно, в том мире и тебя больше не существует. Изменив прошлое, мы изменили всю мировую историю. И последствия эти необратимы.

– И что же мне теперь делать? – помрачнел Митрохин.

– Есть новый мир, в котором ты можешь попытаться найти себя. И еще есть этот мир, где в тебе нуждаются люди. И… и… – Медея так и не решилась договорить, что она тоже нуждается в Митрохине, и замолчала.